— Кольцо.

Фордо пошатнулся от боли в ушах.

И, не смея ослушаться, достал кольцо из кармана.

Где-то за спиной тихо поскуливал Свэм.

— Скр-р-раг!

Ладонь опустилась к Фордо. Его щеки обожгло жаром, затрещали, скручиваясь, волосы на висках. Хрюкк замедленно, как под гипнозом, поднес кольцо к раскаленной ладони и разжал пальцы. Кольцо упало на ладонь и мгновенно налилось рубиново-красным сиянием.

— Хорошо... Хорошо...

И вновь на Фордо обрушился тяжкий взгляд.

— А мне понравилось с вами играть, мои крошки! Что, думаете, я был слеп, глух и глуп? Как бы не так! Поход через горы, болота, пещеру, когда оно было на расстоянии вытянутой руки! Но я довел игру до конца... Финал за моей спиной... Но уже не ваш, не ваш...

— Скр-р-раг!

— А сейчас я надену его на палец. Мир изменится. Будет хорошо. Очень хорошо. Для меня.

Кулак разомкнулся. Кольцо ярко сверкнуло на ладони. Вторая рука появилась из разреза плаща, взяла кольцо и надела его на безымянный палец.

Фордо прекратил дышать.

По черному плащу паутиной разошлись сверкающие голубые молнии; затрещал воздух. Он запрокинул голову, открылся рот — черная бездна, готовая жрать вселенные и богов. Глумливый хохот, отразившись от крыши, обрушился на Фордо свинцовым дождем...

И в этот миг край моста обломился у самых ног хрюкка.

Нелепо взмахнув руками, черный великан ухнул в море расплавленного металла. Фонтаны золотых брызг взлетели до потолка, и — фшу-у-у! — с шелестом опали.

— Ой! — послышался снизу неожиданно тонкий голосок. — Мо... я... жо... па...

Стряхнув оцепенение, Фордо осторожно выглянул за край. Черное пятно в центре котла стремительно уменьшалось. Слабо хлопали по вязкой массе ладони, хлопали, разбрасывая по кипящей поверхности куски обугленного мяса. Вот осталась только одна ладонь, та самая, с колечком... Вот почерневшая кисть отвалилась; Фордо показалось, что кольцо шевелиться на пясти указательного пальца, хочет слезть, сбежать, выплыть... Но это были лишь тени. Кисть начала погружаться, уставив пальцы в потолок... Погрузилась... Но кольцо сползло с пальца и некоторое время еще плавало на поверхности, а потом — пш-ш! — растворилось, разошлось узким темным кругом, который быстро разорвался и слился общей массой расплавленного металла.

Повисла тишина...

(«ПОМОГИТЕ!!!» — орал Гнусдальф перед воротами.)

— А кто-то утверждал, что он бесплотен, — прошептал хрюкк, утирая пот. — Гм, можно сказать, он сам себя перехитрил.

— Ну че там? — сунулся под руку Свэм. — Буль-буль карасики? Попарился в баньке, гнида? Абыдно, да? Может, тебе еще веничек березовый кинуть?

— Свэм! — одернул ординарца Фордо.

— А че Свэм? Сами виноваты! То буффонада на двадцать глав, а тут вдруг дешевый трэш-ужас! Еще бензопилы не хватает для полного счастья! Развели здесь терминаторов, прости Господи! А мое дело простое — смешить помаленьку; беллетристика — она ведь, без смеха, в глотку-то с трудом пролезает, уж я знаю! Разве что у Кинга да Толкиена, так они же гении!

— Свэм, ты о чем это? — недоуменно моргнул Фордо, но внезапный стон, пришедший из неоткуда, заставил хрюкков пригнуть головы.

— А это, папаша, называется шумовое оформление! — заявил Свэм, клацая зубами. — Так сказать, для антуража... О, землетрясение! Прямо Япония, а не Мордорван!

Фордо ощутил под ногами слабую вибрацию. Через миг цех вздрогнул, а с потолка, грохоча и плюясь паром, обрушилась какая-то труба.

— Смываемся, шеф! — крикнул Свэм. — Начинается!

И правда, началось.

Едва хрюкки выскочили во двор, как стены цеха сложились, точно карточный домик.

ГУУУХХ!

Столб пыли взлетел под небеса.

— Ептить! — донеслось со стороны караулки. — У, колупать!

Между ног Фордо (вот хорошее название для порноромана!) в сторону цеха пробежала трещина. Хрюкк наддал, сбоку, как вихрь, несся Свэм. За спиной тяжко ухнуло, потом ахнуло, потом Фордо почувствовал, что заводской двор приобрел легкий наклон. Ой-ой-ой! Фордо рискнул обернуться.

На месте цеха росла яма, в которой крутилась бездонная огненная воронка. Растрескавшийся асфальт осыпался в нее хорошо прожаренными овсяными хлопьями. Заводской корпус на миг завис на краю, и — как игрушечный домик — обрушился в кипящую магму.

— ДУУ-У-УМ! ДУУ-У-УМ! — неслось из-под земли, словно тысяча великанов колотила в гигантский тамтам.

— Шеф! А вот это уже серьезно! — крикнул Свэм. У ординарца был замечательный талант констатировать очевидное.

Небо побагровело. Солнце стало кровавым. Взошла голубая луна. Президент Америки снова подавился бубликом. И возникло еще много ужасных знамений в разных концах света.

В этот миг твари, окружившие Гнусдальфа сотоварищи, начали лопаться мыльными пузырями. Набздулы мерзко завыли, раздулись до неприличных размеров и унеслись в поднебесье, чтобы там взорваться веером сверкающих искр.