Остатки сна слетели с меня окончательно.

– И ты теперь станешь его женой?

– Нет, я выбрала «путь валькирии», а теперь отстань, – мне в голову прилетела подушка, и я, побежденная, поползла обратно. Вернувшись в царство одеяла, я погрузилась в сон.

Через несколько часов мы с подругой все же соскребли свои тела с кроватей и спустились к завтраку, который для всех остальных был обедом. За столом мы сидели одни, других выпускниц мы, сколько ни старались, высмотреть не смогли.

– Возможно, они все еще спят, - предположила я, отправляя в рот ложку овощного рагу.

– Или их очень быстро поженили и отправили жить к мужьям, - хмыкнула Лисса, разрывая пресную лепешку на десяток маленьких кусочков, чтобы потом смешать их с рагу.

– Но почему так быстро? И откуда взялась эта необходимость в обязательном замужестве? – в тот день в столовой подавали горячий облепиховый чай, которому я просто не могла не выказать почтение.

– Думаю, об этом не сказали даже нашей многоуважаемой мадам Жижинде. Нам и подавно никто ничего объяснять не будет, - она закончила терзать хлеб и стала помешивать его, чтобы тот пропитался соком тушеных овощей.

– Но ты ведь знаешь, все знают, как сложно пройти путь валькирии до конца. Можно ведь даже не пройти отбор. А в таком случае тебя просватают за этого мсье Лягушонка.

Подруга засмеялась.

– Посмотрим, как ты будешь веселиться, когда он тебе сделает ребенка, которого ты будешь вынуждена выдавать за настоящего наследника, чтобы тебя не изгнали с позором.

– Мама мне еще лет в пятнадцать рассказала о существовании лунного чая, принимая который можно избежать беременности, - Лисса посмотрела на меня с усмешкой. – Но ты, полагаю, сказала это не для того, чтобы я устранила пробелы в твоих знаниях.

– Я предлагаю бежать. Даже если у нас ничего не получится, мы хотя бы будем уверенны, что сделали все, что смогли.

Она в задумчивости покрутила серебряную ложку.

– Вряд ли нас за это повесят, поэтому я согласна.

Занятий больше не было, поэтому мы с чистой совестью закрылись у себя в комнате и устроили мозговой штурм. Едва начав, мы пришли к выводу, что легче всего будет сбежать сразу из пансиона. Но прежде, чем строить план, необходимо было проверить, все ли обстоит также же, как и прежде. Начать решили с осмотра выходов, которых в пансионе было всего два: парадный и хозяйственный. Для этой цели мы разделились, мне достался парадный вход.

Чтобы добраться из нашей комнаты к главному выходу, необходимо было преодолеть два этажа коридоров и лестниц, к чему прибавилось то, что все привычные действия давались с неожиданным трудом. Многие воспитанницы уже разъехались по домам, но редкие девочки все же встречались мне по пути, и все как одна стремились завязать разговор.

Все мое существо стремилось поскорее запечатлеть ситуацию, происходящую у главного входа своими глазами. Это нетерпение выражалось в желании поскорее свернуть разговоры и стремглав добежать до нужного места. Но мне пришлось себя одернуть в первый же раз, когда из-за поворота мне навстречу вышла темноволосая Милинда.

– Добрый день, Арьянэт, - тон ее голоса был дружелюбным, но я чувствовала все время исходившую от девушки угрозу, которую никак не могла найти причину.

– Добрый день, Милинда, - я приклеила к лицу наивно-восторженное выражение, которое иногда появлялось, когда я старалась быть вежливой вопреки собственным желаниям.

– Как прошел выпускной? – она разгладила складки своей атласной оранжевой юбки-солнца, длиной едва доходившей до колен, после чего подняла маленькую смуглую руку, цвет кожи которой был на тон темнее моей, и стала рассматривать длинные белые ногти.

– Хорошо, спасибо, что спросила, - от нетерпения у меня стало чесаться ухо. Я решила потерпеть, но игнорируемый зуд становился лишь сильнее и перекинулся на шею.

Милинда вновь улыбнулась, сверкнув белыми зубами, но ее темно-карие глаза оставались все такими же серьезными и изучающими. Стоило мне это заметить, как зачесалась кожа между лопаток.

«Она знает и специально задерживает меня, чтобы вывести на чистую воду и рассказать директрисе», - от таких мыслей сердце ушло в пятки и затерялось где-то в области мизинца. Но я продолжала улыбаться и изображать радушие, пока воспитанница не исчерпала все светские поводы для беседы.

Эта встреча несколько остудила мой пыл, и дальше я уже двигалась спокойным размеренным шагом, не срываясь каждую секунду на полубег. Когда произошло еще четыре встречи, я стала сомневаться, что каникулы уже начались, и полностью истощила запас ласковых улыбок, вежливых вопросов и, самое главное, терпения.

Когда заветная дверь попала в поле зрения, я огляделась по сторонам, ожидая, что сейчас откуда-нибудь появится еще одна младшая воспитанница с желанием узнать, как у меня обстоят дела. Неверяще сделав последние шаги, я выпорхнула на свежий воздух, словно из клетки.