Мне многого пришлось перенять от своей семьи, в том числе даже счастливые и тёплые воспоминания. Всё детство, проведя в деревенских просторах, и каждое утро ходя в школу через рисовые поля, я отчётливо помню красоту и чистоту минувших дней. На столе почти всегда была свежевыловленная рыба и ничего кроме неё. Но никто не жаловался, и даже мама ела морские дары с превеликим удовольствием. Очень жаль, по правде, что некоторые родители отрекаются от собственных детей, от общей памяти, и как-то делают всю жизнь рукожопной, ломая многие судьбы, включая свои. Не то, чтобы я держала какую-то ужасную обиду или сгорала от ненависти к маме, отцу или Дже Хёку. Последнего, кстати, вообще лучше не трогать, потому что во мне проснулась родственная любовь, вместе с рисовыми полями, собакой БоБо и жареной/вяленой/всякойразной рыбой.

Дже Хёк мой младший брат, кровный, самый настоящий родной и даже нормальный, без каких-либо «но», отклонений и заскоков. Если бы он не был таким мудаком, то нам бы легче пришлось жить в Пусане, опираясь друг на друга и помогая выживать что ли. Наш общий друг, с которым мы также пробегали всё детство с БоБо, недавно бросил меня. Бросил меня как свою девушку, конечно же. Так уж вышло, что в нашей деревне было очень много мальчиков, и почти со всеми я носилась по улице, находясь в закадычных товарищеских отношениях. Хэсон был моим лучшим другом, был и оставался им, когда стал парнем, и когда мы вместе переехали в Пусан и делили одну квартиру. Не знаю как ему, а мне казалось, что эта сказка будет длиться вечно, а общий рассвет в обнимочку дополнится, например, звуками детских голосов. Но Хэсон слишком устал от меня и пошёл налево, направо, а потом просто нахуй (сугубо по моим набросанным чертежам маршрута) с соплями, слезами, истерикой и всеми осложнениями, а также переездом мной в общагу.

Первый опыт в любовных отношениях закончился, не успев начаться, и сильно отразился на моём душевном состоянии. Предательство от Хэсона, конечно, было таким же неожиданным и в календаре не отмеченным, шокирующим и ужасно больным. И да, если нелюбовь со стороны семейства я как-то ловко избегала, то это долго держала, хранила и переживала. Куда уж без этого.

Пролетевшая мимо чайка скинула вонючий снаряд вблизи моей ступни, получив от меня недовольный возглас.

– Нет, ну это уже конкретное хамство. – Неужели Хэсон нашептал, пока я его вспоминала. Если да, то пусть подавится, и своими бабами, и своим недотрахом.

В Сеуле, в частности в ближайших городах, включая портовый город, где я обитаю, повсюду находится бесплатный вайфай. Но есть пару недостатков, ведь на многих из подключений присутствует блокирующий ключ с паролем. В центральном парке Ёндусан, слава богу, был разбросан абсолютно бесплатный незащищённый интернет, в котором я просиживала всё утро. Ближе к обеду невыносимо тянуло чего-нибудь перекусить, и даже не перекусить, а по-человечески поесть, как полагается со всеми десятью и более тарелочками, горячим кальби и тёплым рисом. Собрав пожитки из газеты, я направилась в обычное кафе под владением какой-нибудь аджумы, где вкусно и по-домашнему кормят, а главное не за бешеные деньги. Заприметив первую по кварталу закусочную, я подошла ближе и, притронувшись к ручке стеклянной двери, поняла, что сделала это одновременно с другим человеком.

Было что-то странное в этом прикосновении, будто забытое, но ещё сохранившееся где-то на глубине души. Подняв глаза на незнакомца, я мысленно чертыхнулась и плюнула наземь. Помяни чёрта, он и появится...

– Хуан? Это ты? – ну то, что голос принадлежал никому иному, как Хэсону, можно было не сомневаться. Да только случайно ли я встретила его именно сегодня, именно у этой забегаловки, первый раз после расставания, проживая в одном городе так долго? И так нелепо, Хэсон... Так нелепо.

========== 3. ==========

Мы не просили эту комнату или эту музыку. Нас в нее пригласили. Следовательно, так как тьма окружает нас, нам нужно повернуться к свету. Давайте терпеть лишение, чтобы радоваться малому. Боль дана нам, чтобы изумляться радости. Жизнь дана нам, чтобы отрицать смерть. Мы не просили эту комнату и музыку. Но раз уж мы здесь... Давайте танцевать!

Сейди Данхилл

– Хуан? Это ты? – знакомый до боли голос. Кажется, я упоминала ранее, что давно справилась с обидой, и вроде как живу дальше.

Странное тенденция у меня появилась в последний месяц: чувства обостряются, и все забытые, прожитые, прошедшие моменты воспринимаются мной с новой стороны. Открывают иную палитру чувств.

Хэсон стоит тут совершенно удивлённый и красивый. В начищенных туфлях, в бардовом свитшоте, с ухоженным лицом и модной стрижкой светло-коричневых волос. Жизнь его явно холила и обласкала за долгие годы. В принципе, Хэсон всегда был известен своей природной изворотливостью, зачастую случайной удачей в любых делах и просто мужским обаянием, которым охотно пользовался. На которое я и сама повелась, как типичная девушка с губительной влюбчивостью. В некоторой степени я даже рада, что у него всё хорошо. В конце концов, людям зла желать нельзя, даже если они такие сволочи, даже если они почему-то не платят по заслугам. Даже если плачу только я, плачу и плачу.

Пропуская меня первую в закусочную, Хэсон заходит следом, и как истинный джентльмен отодвигает стул, чтобы я присела, и усаживается напротив, как с давним знакомым без всяких разрешений за вторжение. Непринуждённо заводит разговоры и выспрашивает о жизни, с некой горечью бросается во временные рамки прошлого, и вроде как немного жалеет о дурацкой мальчишеской «ошибке». Я не подаю виду, что меня несколько смешит его речь, и я, естественно, имею на всё это другой счёт, особенно затрагивая мальчишеские ошибки. Он, вероятно, хотел выразиться о своей козлиной натуре, склонной к забегам под чужие юбки, но «ошибки» звучит немного мягче, особенно из уст такого аристократа.