Вышагивая мимо незнакомых лиц смеющихся людей, я пыталась зацепиться хоть за какую-то преграду, чтобы прекратить насилование над собственной личностью, и перестать ломаться изнутри – такое постоянство, однако, удручало. Спасение пришло откуда не ждали, а спасательный круг с головой окатил нестандартным приветом.

– Проститутка? – удивлённый, и если можно так выразиться, глубоко заинтересованный голос. Знаете, меня по-разному кликали: и мегерой, и сукой уж на то пошло, но так меня ещё никто не называл. И вообще-то да, обидно блин. У матери наверняка челюсть с полом познакомилась, но я и сама рассудок с земли собираю, потому как действительно не помню, чтобы промышляла с новой профессией по шоссейной трассе. Хотя...

– Нет. Она аферистка. – Хэсон, а ну разберись, чёрт возьми. Где тебя носит?!

А я принцесса. Принцесса, говорю вам! Только принцессы могут каверзно разгуливать по балу на двенадцати сантиметровых туфлях и всё ещё стоять на ногах, когда так неустойчиво шатается пол! И чёрт вас подери, не от шампанского... Нет... мама, вовсе нет.

До Донбэка можно добраться на небольшом пароме (для тех, кому хочется длительной прогулки), который ходит четыре раза на день. Остров (а ныне полуостров) расположен прямо за пляжем Хэундэ, и являет собой замечательный природный ландшафт. Я много наслышана от знакомых, что весь остров усыпан цветущими камелиями – символ Пусана, а, следовательно, вся местность утопает в экзотическом аромате. Спокойная природа Донбэка славится не только хвоей, которая покрывает весь район и цветами, но и скалистым берегом. Корея сама по себе загадочная страна, не говоря уже о Пусане и его прибрежных островах, поэтому мне можно не волноваться о потерянном времени на этой земле. Ведь если что-то и терять, то только без сожалений само собой. Не то, чтобы я всё измеряю в критически смертельных отрезках, но это получается интуитивно, и капающее время неумолимо стремится вперёд, когда как я совсем не поспеваю за ним.

Ссылаясь на вселенскую удачу, я смогла снова наблюдать интереснейшую картину, как двое молодых мужчин поднимались на паром следом за мной, а потом без проблем обосновались у поручней, о чём-то живо разговаривая и жестикулируя руками. Я могу подумать, что меня либо преследуют, либо я действительно магнитом притягиваю к себе неприятности, на которые сама напросилась. Если честно, я даже не хочу знать, почему именно они решили ни с того ни с сего отправиться на Донбэк, именно сегодняшним числом, именно этим заходом, и не на своих железных скакунах, а именно на простолюдином неспешном судне.

Один из них белобрысый, тот самый, кто так бесстыдно назвал меня проституткой прямо на слуху у матери, вальяжно облокотился о поручни парома, так и норовясь перевалить за борт, точнее так и напрашиваясь на помощь извне, за острый язык. А ведь мне потом пришлось старательно всё объяснить ошарашенной женщине, чтобы между нами не пролегло недопонимание и поспешные выводы моего стиля жизни. И всё из-за него.. Блондин высокомерно откидывал чёлку назад и поправлял зеркальные солнцезащитные очки, постоянно спадающие с переносицы, раздражая глазное яблоко одним своим видом. Когда этот субъект притормозил возле казино в тот злополучный день, я его и правда не видела, да и не могла увидеть, что сыграло ему на руку. Наверняка он просто заезжал за этим Кимом – вторым мужчиной по счёту в списке моего негодования, а я просто попалась ему на глаза, и как-то само собой заделалась в легкодоступные ряды. А мне вот что интересно, если бы я согласилась сесть, мы бы действительно переспали или всё это перетекло бы в одну большую несуразицу?

Ким Тэхён, а его звали именно так, веря материнским рассказам, в противовес был угольно-чёрным брюнетом с выбритыми висками и какой-то неразборчивой татуировкой на шее с заднего ракурса. Он как и блондин не вызывал особого доверия (то есть вообще никакого), но аферистка из его уст звучит куда по-божески, чем та же проститутка. Согласитесь. И если брюнет был без очков и прочих скрывающих лицо аксессуаров, то блондин видимо пытался утаить свои пресвятые очи от грешных людских душ. А вообще, уж если что-то и не взлюбить в человеке, то пожалуй всё! И да, этот показушный выбеленный цвет волос с новомодной укладкой только добавляет большей неприязни, и как-то легко и просто вызывает во мне самые неприятные чувства. Хоть отец и учил не судить по обёртке, куда деться, если обёртка такая глянцевая, что аж глаза жмурятся? Боюсь заходить о внутренностях, возможно и вовсе ослепну?

Хэсон к слову так и не появился передо мной на той вечеринке, и куда-то пропал, позже долго и упорно наседая на мой мобильный, который я не стала брать чисто из вредности – мужчина, бросивший свою даму во второй раз, покидает категорию давних приятелей и становится «никем». Думаю парень, был лишь моим перепутьем или дорожным знаком, указавшим путь. В нём, как и в любой вещи, больше не нуждающейся в надобности просто избавляются.

Мама же мягко и с большим трепетом вручила мне свой номер телефона, написав на рядом лежащей салфетке свои адресаты, и просила обязательно, обязательно позвонить ей (настоятельно), чтобы больше не потеряться. А я подумала, что теряться в этом городе просто на просто негде, мы же не в прятки играем «кто кого разыщет раньше», а во всём играет фактор нежелания видеть или встречаться с кем-то, возможно, поэтому два человека постоянно обходят друг друга стороной, сталкиваясь в одном торговом центре или метро. Я в свою очередь попросила у родительницы номер брата, и, спрятав оба клочка в наплечную сумочку, поблагодарила Бога за эту нежданную, но, несомненно, судьбоносную встречу. Ведь если не сегодня, то когда?
– хороший девиз для безумцев и их приспешников с необратимым диагнозом. Ведь если не сегодня, то когда-нибудь я всё равно умру, и если не сейчас, то с кем мне поделить прощание, прощение и кратковременный унисон воспоминаний - такой дневник для общих дел. А она, правда, красива, я долго на неё смотрела.. Дже Хёк точная копия отца, но у него с матерью так много общих черт, и не только во внешности, что меня накатывает волнами, и если умение любить, не смотря на обиду заложено с рождения, то я не отхожу от плана. И вот в этом смысл есть.

Задумавшись на долгие три минуты, я случайно выпадаю в реальность и сталкиваюсь с тёмными глазами брюнета, который кажется, продолжительное время изучает моё бесстрастное лицо и пытается на нём что-то высечь, ведь недаром так болят виски и чешется лоб. Мимолётно стряхивая испуг, я замечаю другого парня. Следом за Ким Тэхёном голову изворачивает блондин, стоящий ко мне спиной и не менее заинтересовано взирает на мой одинокий силуэт поодаль. Мне не нравится это переглядывание, и это стечение обстоятельств, и эта вода голубая под нами – уж если к чему-то придраться, то, пожалуй, ко всему. Но с тем же успехом я могу заявить, что ненавижу Пусан, где было получено так много шрамов, и, конечно же, слукавлю в каждом необдуманно-брошенном слове.

Наверно, здесь я должна подойти к недавним знакомым и проявить ораторские способности приветствия, заводя разговор между делом. Их реакция односложная, а моя того сложнее. Но представляете, как было бы глупо, подойди я к ним по собственному изъявленному желанию? Не трусость, а не пойми что – поэтому отворачиваюсь вовсе. Игнорирование – тактика сильнейших.

Я не знала, что у меня морская болезнь проявится на остроге жизни так внепланово. Но я это всё-таки узнала, и меня это не сильно обрадовало. В связи с тем, что плыли мы недолго, укачало меня знатно, и цвет лица быстренько приобрел схожесть с морской волной, и я сейчас вообще умалчиваю о рвотных позывах. О всяких типах и совпадениях я и думать забыла, оставляя место нытью, как главенствующей проблеме. Какая-то заботливая женщина преклонного возраста, любящая водные переправы, дала мне спасительную таблетку и помогла добраться до каюты, где я пролежала до самого приезда. Тараня свой любимый рюкзак, где покоилась пара горстка вещей: необходимые гигиенические нужды и обычная одежда, а главное маленькая укулеле, без которой я никуда теперь не выхожу. Если кто не знает, то укулеле – это гавайская гитара из четырёх струн. Лёгкое звучание и несложные ноты. Отяжеляющий спину инструмент, но радующий душу. Не такая уж и ноша, и плечи пусть не жалуются.