Иногда я пропускаю дни и не пью таблетки. Не знаю, чего я добиваюсь. Знаю, что это опасно. Опасно не только возможностью забеременеть, но и родить неполноценного ребёнка.

Это что-то необъяснимое. Непонятное даже мне. Если я забеременею — значит, Пит мне не безразличен. А если у ребёнка недостатки, что вполне возможно, ведь с нами что только не делали, — то аборт будет оправдан.

Я играю с огнём, будто пытаюсь оправдать звание Огненной Китнисс.

Может у моего доктора на этот случай есть ещё один диагноз. Но я не проверяю. Так и играю, в надежде — а вдруг пронесёт. Или я надеюсь, что забеременею, и играм само собой придёт конец?..

В любой игре должен быть результат. А какой преследую я? Какова моя конечная инстанция? Пока это только какая-то забава без правил. Правда, со временем азарт проходит, и мне становится скучно. Именно тогда я перестаю их пить. Хватает меня на неделю, после чего я снова тяну руку к заветной баночке. Мой страх сильнее меня.

Только чего я боюсь?

А может это привычка? Или одержимость? А в чём разница?..

Я создала такое мощное поле ложной привязки, которое оказалось напрочь скомпрометированным, опороченным, опустошенным и проклятым. Всё остальное я воспринимала как лицемерие, замалчивание и забалтывание, отвлечение внимания, гипноз, создание розового шума, заглушающего удары по почкам за стеной.

Некоторые, как Джо, например, пытаются с этим бороться, как-то спасать, отвоёвывать. А я, сама того не желая, стала агентом вражеской армии.

На какой-то момент становится невозможно говорить о том, что белое — это белое, если при этом со всей убедительностью не говорить, что чёрное — это чёрное. Бремя времени лжи и подлости.

Как бы распознать в себе, что есть чёрное, а что — белое. Чтобы не оказалось вдруг, что глаза мои навеки застлала одноцветная пелена.

***

— Мне не нравится закваска, которую вы используете! — услышала я однажды в пекарне. Эта была та же дама, у которой на прошлой неделе хлеб был сырой, а чуть раньше — горелый. Пит привык к таким мелочам, а я… нет, не записываю, но — запоминаю.

Человек местами как цветок, — думаю я, — во сне сворачивается наиболее удобным образом, а наяву расправляется, чтобы вобрать всем сердцем и всем помышлением своим побольше обслуживания.

Посмотри на себя, — говорю я себе, — разве в настройках по умолчанию не стоит «каждый должен быть мне полезен» и «всё должно быть устроено так, чтобы мне было удобно». И это не только в сфере обслуживания, человеку вся жизнь вообще — сфера обслуживания.

И раздражается ли он плохой погоде, или на угрюмого продавца, или на недойную козу, или на глупость ребёнка, или на неудачную сделку, или на непонимающего друга — это всегда вопль по неидеальному обслуживанию, всегда. И жалобы «меня не ценят», «меня не понимают», «меня не балуют» — об одном: меня плохо обслуживают. Хотя, кто, ну кто будет тебя понимать и ценить, баловать и угадывать, если вокруг — такие же, как ты, с запросом на то же, что и у тебя? Ну, это примерно как если бы все вдруг выиграли в лотерею — возможно, почему нет, только выигрыш будет меньше стоимости лотерейного билета.

Вот она, суть моей игры — сделать вид, что проигрываю, но в итоге выйти победителем. Или победить, делая вид, что расстроена.

Я поступаю бесчеловечно. Хорошо, что Пит этого не знает.

Только… Возможно… Нет, этого не может быть. Но что, если… Если мою бесполезную беготню прекратить признанием? Если допустить, что Пит всё узнает, я уже не смогу его обманывать. Смогу, но не буду.

Только решусь ли я?..

Как вообще сказать ему? Или дождаться ещё одной его просьбы, и сделать вид, что уступаю?.. Или выбросить все таблетки, и дождаться, когда не будет дороги назад?..

Я со всей силы бью по мясу. На ужин, решила я, должна быть отбивная.

Удар, удар, ещё один.

Моя рука повисает в воздухе. Я сопротивляюсь.

Это Пит.

— Китнисс? Ты в порядке? По-моему, уже достаточно, — улыбается он, бросая кроткий взгляд на кусок мяса.

— Нам надо завести ребёнка.

И я буду в порядке.

========== Заключительная ==========

Такие тонкие стены из цветного картона

В светло-серых дворцах из стекла и бетона

Выключив лампочки в сорок электросвечей

Люди ночами делают новых людей.

Люди кричат, задыхаясь от счастья

И стонут так сладко, и дышат так часто,

Что хочется двигаться с каждой секундой быстрей

Делая, делая, делая новых людей.

Думают люди в Ленинграде и Риме,

Что смерть — это то, что бывает с другими,

Что жизнь так и будет крутить и крутить колесо

Слышишь, на кухне замерли стрелки часов.

Но ничего, ничего — погрустит и забудет

Через время появятся новые люди.

Едут троллейбусы без габаритных огней

Люди ночами делают новых людей.

Крохотное существо с маленькими ручками и ножками плавает в прозрачном пузыре. Его глаза закрыты, голова наклонена, маленький рот открывается и закрывается. Если прикоснуться к нему в районе губ, он быстро отвернёт голову и изогнёт тело. Это ребёнок.

Я думаю о нашем с Питом малыше, стараясь представить, каким он будет.

Так странно: случилось то, чего я боялась больше всего. Но как только стало известно о моей беременности — страх исчез.