– Вижу, ты узнал меня?
– тихо спросил Милав, приблизив дрожащее лицо матроса к своим губам.

Даффон замычал, конвульсивно мотая головой.

– Ты понимаешь, что я могу с тобой сделать?

Яростное махание головой в ответ.

– Тогда мы сможем договориться.

Матрос судорожно закивал. Милав выбрался из закутка, осмотрелся и потащил Даффона на нос судна. Туда, где они могли спокойно беседовать, не опасаясь быть замеченными за ворохом запасных парусов. Матрос безумным взглядом следил за кузнецом, думая, что его собираются утопить. Милав разубеждать воришку не собирался. Пока, во всяком случае.

Когда они укрылись от посторонних глаз, Милав вырвал кляп изо рта матроса и спросил:

– Ты кому-нибудь о нас рассказал?

– Н-н-нет... н-н-ни... к-к-кому...

– Ты правильно поступил.
– Кузнец дружески похлопал Даффона по плечу.
– За то, что ты с пониманием отнёсся к нашему, прямо скажем, непростому положению, мы тоже поступим с тобой по-хорошему. Например, я не стану выдёргивать у тебя пальцы на руках и скармливать их акулам.

– И-ык!
– Матрос издал горлом странный булькающий звук.

– Так же я не буду вытягивать из тебя жилы, чтобы на досуге свить из них прочную верёвку.

– И-ык!

– Ну, и последнее. Я не собираюсь укорачивать тебя на добрый фут, лишив безобразно-худых конечностей.

– И-ык!

– Вместо этого, мы просто выбросим тебя за борт. Ты умрёшь, как настоящий моряк! Разве тебя не радует такая перспектива?

– И-ык!

– Извини, приятель, к сожалению, я не знаком с твоим "икающим" наречием, поэтому считаю последнюю реплику согласием на казнь в воде.

– Не-е-ет!
– во всё горло завопил матрос.

Прежде, чем Кальконис вновь успел затолкать Даффону кляп, моряк ухитрился пару-тройку раз истошным голосом прокричать: "Спасите! Убивают!". Когда кляп удалось водворить на место, за спинами Милава и Калькониса раздался недовольный голос:

– Только один человек на корабле имеет право карать и миловать матросов - это капитан!

Милав обернулся.

Слева и справа от вороха старых парусов стояло не менее двух дюжин вооружённых людей.

– Вы как, сэр Лионель?
– одними губами спросил Милав.

– Я к схватке готов, но их слишком много.

– Противника не бывает много...

Усмехнувшись, Милав обратился к капитану "Морского удальца":

– С чего вы взяли, что я собираюсь наказывать этого доброго малого? Мы с ним мило беседовали, пока вы не прервали наш разговор.

– И о чём вы беседовали с моим лучшим плотником?
– осведомился Нимврод, ещё не решивший, как поступит со своевольными чужеземцами.

– Я хотел ему сказать, - Милав ткнул кулаком в бок вытянувшегося во весь рост плотника, - что чужое брать нехорошо.

– А что он у тебя взял?

Даффон завыл, замычал и бросил под ноги капитану украденный яхонт. Вооружённая толпа ахнула, торопливо прихлынув к лежащему на досках камню. Нимврод поспешно наклонился и поднял пронзительно-синий сапфир.

На палубе воцарилась тишина.

– Чем ты докажешь, что камень твой?
– нагло ухмыльнулся капитан.
– Кстати, я только что вспомнил, как, прогуливаясь вчера вечером по палубе, совершенно случайно обронил мой любимый сапфир. Спасибо, Даффон, что нашёл его!

Уголки губ Милава дрогнули. Кальконис, внимательно следивший за реакцией росомона, заметил первые признаки трансформации - очертания могучего тела на миг исказились. Дальше робкой попытки процесс превращения не пошёл, потому что в этот миг за спинами вооружённых матросом раздался изумлённый возглас:

– Вы только посмотрите на это?!

Толпа расступилась. Рядом с закутком, в котором ночью спали кузнец и сэр Лионель, стоял долговязый юнец. В руках он держал памятный ошейник Ухони (всё, что осталось от реликтового ухоноида после схватки с Малахом Га-Маветом). Один из потайных кармашков оказался открыт, и изумлённым взорам предстала завораживающая картина блеска множества драгоценных камней.

Никто не успел произнести ни звука, а ледяной голос росомона с силой тайфуна ударил матросов по ушам:

– Положи ошейник на место! Если твои поганые пальцы ещё раз его коснутся, я разорву тебя голыми руками!

Было в словах огромного чужестранца что-то такое, что заставило матросов хорошенько подумать над его словами. Долговязый юнец хотел вернуть ошейник хозяину, когда уверенный голос капитана изменил настроение матросов:

– Думаю, команда не против честного дележа? Эй, Сандэк, высыпай камешки на палубу, а ошейник - за борт!