Милав помогал сражающимся, чем мог: отгонял особенно ретивых матросов, разевая устрашающего вида пасть, смахивал с палубы хвостовым плавником сопротивляющихся пиратов, следил за тем, чтобы никто из них не вернулся на корабль.

В один из таких моментов, он испытал лёгкое головокружение, сменившееся странным чувством лёгкости - его тело стремительно уменьшалось в размерах. Собрав остатки сил, Милав вытолкнул тело в воздух и с громким шлепком плюхнулся на палубу. Несколько раз взмахнул грудными плавниками, пытаясь работать ими как человеческими руками, затем перевернулся на спинной плавник и почувствовал, что может встать.

К счастью, в этот момент никого рядом не оказалось (докажи потом Бальбаду, что ты не чудище морское!). Минуты две полежал без движения, а потом с великим трудом поднялся на ноги.

С носа судна долетели слова неугомонного кока:

– Что с оружием делать?

– В воду, - ответил Кальконис.
– Всё оружие - в воду...

Прихрамывая (тело ломило так, будто кузнец побывал под камнепадом), Милав двинулся навстречу говорившим. На глаза повсюду попадались свидетельства кошмарного разрушения. Избегнувших морской купели матросов кузнец не трогал - кому-то ведь нужно приводить это корыто в порядок?

С Кальконисом и Бальбадом Милав встретился у мачты, укоротившейся за последние минуты более чем наполовину. Первым кузнеца заметил кок, моментально принявший форму вырезанной на носу "Морского удальца" фигуры Лельвана - покровителя всех моряков. Лельван в исполнении остолбеневшего матроса имел глуповатый вид, особенно, когда часто-часто заморгал длинными белёсыми ресницами и издал протяжный звук сирены-искусительницы. Удивлённый Кальконис посмотрел на молодого матроса, охваченного внезапным столбняком и отреагировал молниеносно. В воздухе что-то просвистело, опрокинув Милава на спину. Кузнец взвыл от боли и с яростью прошипел:

– Да что это с вами, сэр Лионель!

Ошарашенный Кальконис посмотрел на поверженного росомона и выдохнул:

– Вы?!

– А к вам кто-то ещё обещал в гости наведаться?
– недовольным тоном пробурчал кузнец, предпринимая отчаянные попытки подняться. Ноги почему-то разъезжались, отказываясь носить на себе столь изменчивое тело. Кальконис подскочил, помогая Милаву подняться.

– Но как же так...
– быстро забормотал он, - ведь вы... утонули!

– Стал бы утопленник разгуливать по кораблю!
– с насмешкой в голосе ответил Милав.

В этот миг пришёл в себя Бальбад. Быстро оглядев мокрое тело кузнеца, он авторитетно заявил:

– Вас спасла та самая касатка, которая превратила наш корабль в щепки!

– Касатка?..
– переспросил Милав, подумал немного и согласился: - Конечно, касатка!

Скользнув по Кальконису взглядом, он понял: сэр Лионель не поверил ни единому его слову...

Оставшееся до наступления темноты время Милав, Кальконис и Бальбад были заняты непростым делом. Собрав остатки команды (девять матросов, четверо из которых оказались серьёзно ранены), они совместными усилиями расчистили палубу, кое-как залатали многочисленные мелкие пробоины в корпусе корабля и соорудили что-то похожее на парус. Здесь и обнаружилось, что никто из оставшихся на борту, включая раненых моряков, не знает, в какую сторону должен направить свой бег "Морской удалец"! По иронии судьбы, работая хвостовым плавником как веником, Милав в порыве праведного гнева вымел с корабля всех, кто хоть как-то мог определить положение корабля в открытом море. Участь раненого капитана разделили оба помощника - Гликон и Рассэл, а так же казначей судна - Фаллах, умевший читать морские карты.

Узнав об этом, Милав обратился к Бальбаду:

– Если мне не изменяет намять - а она мне никогда не изменяет - некий молодой субъект в славном заведении под названием "Сокровища островов" уверенным голосом пел песни, что заткнёт за пояс любого капитана по части мореходных знаний?

Бальбад выпучил глаза, пытаясь их размерами показать степень своего удивления.

– И кто же этот нахал?
– возмущённым голосом спросил кок.

– А ты не знаешь?

– Да нет. Мы - морские удальцы - любим иногда приукрасить суровые будни жизни в открытом море. Но не до такой же степени!

– Значит, ты его не знаешь?
– повторил свой вопрос Милав.

– Клянусь позолочённой цепью Лельвана на носу нашего корабля!
– напыщенно произнёс Бальбад. И тут же добавил: - Знаете, мне лясы точить с вами некогда, у меня столько дел в трюме!

Когда Бальбад удалился, Милав придвинулся к Кальконису:

– Вы ему доверяете?

– Разумеется!
– вскинулся сэр Лионель.
– Он рисковал жизнью, чтобы спасти меня!

– А вы уверены, что Бальбад рисковал своей жизнью?..

– Что вы хотите сказать?
– насторожился Кальконис.

Милав не ответил. Продолжая смотреть на засыпающую под темнеющим небом воду, он задумчиво проговорил:

– Бойся того, кто всеми способами хочет завоевать твою дружбу...

Кальконис не нашёлся, что сказать. Надолго застыв в немом восхищении перед сказочной феерией взошедшей луны, искупавшей мелкую морскую рябь многомильной серебряной дорогой, он повернулся к Милаву, чтобы продолжить беседу. Кузнеца рядом не оказалось...