Росомон начал медленно приходить в себя.

– Что со мной?..
– Губы не слушались, язык распух и еле-еле ворочался; во рту чувствовался привкус крови.

– Вспышка!
– отрывисто заговорил Кальконис.
– Гром с ясного неба! И ты - по воздуху спускаешься на землю!..

– Сэр Лионель, вы же не умеете лгать...
– Милав начал понемногу разбираться в происходящем.

– Лгать?! Да я говорю чистую правду! Кстати, пока мы с вами болтаем, нас окружает, по меньшей мере, пара сотен головорезов! Не пора ли измотать противника хитроумным отступлением?

Милав грустно взглянул на товарища.

– Вся беда в том, дорогой мой сэр Лионель, что мы не можем покинуть гору. Посмотрите на вершину колонны. Видите, как тает и каплями стекает вниз камень? Так вот, когда две части Жезла, принесённые нами, опустятся до основания и соединятся с Пятой - Соддисом, наступит тот заветный миг, ради которого мы столько пережили. Если мы уйдём, то Жезлом Исчезающей Силы воспользуется кто-то другой. Теперь вам известна вся грустная правда. Каким будет ваше решение?

– А ваше?..
– дрогнувшим голосом спросил Кальконис.

– Мой выбор прост. Либо я воспользуюсь силой Жезла, либо никогда не покину этот холм!

– Что ж, предельно ясно.
– Кальконис вдруг повеселел.
– Помните, там, на постоялом дворе я говорил, что у меня нехорошее предчувствие?

– Конечно, помню...

– Выходит, я не ошибался. Наше долгое путешествие подошло к концу!

– Вы уходите?
– Милав не выглядел ни удивлённым, ни обиженным.
– Говорите правду, сэр Лионель. Я пойму вас...

– Быть может, я был плохим поэтом и никудышным философом, но я всегда старался быть хорошим другом. Я с вами, Милав! Я с вами до конца!

– Вашу руку, сэр Лионель де Кальконис! И будь я проклят, если хоть одна тварь сумеет воспользоваться Жезлом Исчезающей Силы!

– Истинно, уважаемый Милав!
– воскликнул Кальконис.
– А теперь давайте простимся... так на всякий случай!

– Вы как всегда правы! И запомните: на этом свете у меня был только один друг - Ухоня. Теперь их - двое!

– А у меня, Милав, не было ни одного... до сегодняшнего дня... Я рад, что пошёл с вами!..

Больше ни Милаву, ни Кальконису не удалось сказать друг другу ни слова - вершину холма затопила орда степных терликов. В первое время росомон яростно орудовал Поющим Сэйеном, чувствуя спиной костлявые лопатки Калькониса. Потом ощущение тепла пропало - кузнеца оттеснили к центральной колонне, уменьшившейся за время боя всего на одну треть.

Время от времени издавая громогласный крик: "Сэр Лионель, я ещё жив!", Милав слышал в ответ скомканные непрерывной борьбой слова: "Я... тоже... жив...". После каждого очередного отклика Калькониса кузнец испытывал прилив сил и с ещё большим ожесточением набрасывался на врагов.

В какой-то момент росомон с тревогой услышал шум боя в той стороне, откуда они не так давно пришли. Улучив момент, когда сплошная стена полуголых тел распалась на отдельные группы, он пробился к краю холма и увидел, как около пяти десятков разномастно одетых моряков во главе с худосочным юнцом пробиваются на вершину холма. Милав не поверил своим глазам. Как! Да ведь это трусишка и плут Бальбад! Вместо того чтобы заниматься ремонтом "Пляшущего дронга", молодой матрос на подаренные кузнецом каменья нанял обретавшихся в порту лихих людей и поспешил на помощь Милаву и Кальконису!

Это казалось невероятным. Воодушевлённый росомон гаркнул во всё горло:

– Держитесь, сэр Лионель! Крошка Бальбад привёл подмогу!..

– ...ышу-у-у...
– Похоже, Кальконису было не до разговоров.

Но надежда на победу растаяла, когда в тыл лихим морячкам ударили гаргузы. Было их много, гораздо больше, чем наёмников. Моряков смяли быстро. Единственное, что смог сделать Милав - это крикнуть:

– Уходи, Бальба-а-ад! Прыгайте в овраг! Там никого нет!..

Сумел ли воспользоваться молодой матрос советом, Милав так и не узнал. Расправившись с остатками наёмников, гаргузы кинулись на холм. Их оказалось так много, что весь склон зашевелился, словно гигантское животное.

Сэр Лионель, пробившийся на голос кузнеца, с грустью смотрел на лавину тел.

– Подмога...
– произнёс он дрожащими губами.

Росомон на миг увидел его печальные глаза, а потом Кальконис пропал из виду. Вновь Милав заметил его в тот момент, когда сэр Лионель поднимался по обваливающейся под его ногами каменной лестнице единственной уцелевшей сторожевой башни. Сначала кузнец не мог понять, для чего понадобилось Кальконису лезть на неё? Но потом, когда сэр Лионель оказался на самом верху, Милав понял, что он хочет сделать.