– Пошли, подброшу тебя до дома.

Макс протянул руку и, ухватив меня за ладонь, потянул в сторону припаркованного у обочины БМВ.

– Нет, Макс, - вырвалась из крепкого захвата, - я лучше на маршрутке.

– Опять капризничаешь милая?
– Голубые глаза недобро сузились, а на губах заиграла холодная улыбка.

Ну, вот чего он ко мне прицепился, ведь не модель с ногами от ушей, да и красотой особой не блещу, к тому же очки с детства ношу.

– Макс не начинай заново. Мы уже говорили с тобой на эту тему.

И действительно говорили. И разговор был не из приятных. Тогда он меня достал с нежелательными знаками внимания и беспрестанными приглашениями в ресторан. Пришлось доходчиво объяснить, что встречаться с ним я не буду, что он мне совершенно не нравится. Да, грубовато, но по-иному избалованный женским вниманием сын шефа понимать не хотел. И я даже поверила, что мои доводы и увещевания дошли до Макса - его некоторое время было не видно и не слышно. И вот объявился, и мы вернулись вновь к нашим баранам.

– Лиз, я всего лишь хочу подвезти тебя до дома. Погода отвратительная, дождь льет, ты промокнешь и простынешь.

В голосе Макса слышалась неподдельная забота, а вот глаза так и оставались холодными, голубыми ледышками. Я бросила быстрый взгляд на стоящую неподалеку машину. Соглашаться было нельзя, ведь стоит дать хоть малюсенькую надежду и рыжий любимец женщин вновь ринется в бой. Но усиливающийся дождь и только что проехавшая мимо моя маршрутка выбора мне не дали.

– Хорошо, поехали. Но...
– прервала я ухмыльнувшегося Макса открывшего было рот для какой-нибудь самодовольной фразочки, - это в первый и в последний раз.

– Как скажешь милая.
– Поднял руки мужчина, давая понять, что на большее не претендует и вообще он пай-мальчик.

Однако это меня совершенно не успокоило. Сын шефа всегда вызывал во мне неоднозначные эмоции: вроде симпатичный мужчина, неизменно хорошо одетый, обходительный, не грубиян, а начнешь говорить с ним, и ощущение возникает, будто с куском льда беседу ведешь. И совершенно не ясно, что у него на уме - ни одна эмоция не отражается на вечно спокойном, красивом лице.

Мы прошли к автомобилю, и Макс открыл передо мной дверцу, помогая сесть. Мило конечно, но проходя мимо него, я почувствовала, как по спине побежали мурашки. И отнюдь не приятные. А еще появилось ощущение какой-то катастрофы, чего-то неправильного.

Оказавшись в теплом салоне авто, я смогла немного расслабиться и согреть озябшие руки. Вскоре и Максим присоединился ко мне и плавно повел машину по мокрой, освещенной фонарями и фарами других автомобилей дороге.

Из магнитолы лилась весьма известная песня не менее известной музыкальной группы, мимо проносились подмигивающие разноцветными огоньками здания, темные парки, машины, слившиеся в один неразличимый поток. А я смотрела на все это сквозь залитое дождем окно и молчала. Макс тоже не торопился начинать разговор. И это, без сомнения, было прекрасно - я не знала о чем с ним разговаривать, а болтать о всякой ерунде смысла не видела.

И вот показалась знакомая пятиэтажка, и я облегченно вздохнула. Конечно же, мой вздох не укрылся от сидящего рядом мужчины, и я удостоилась пронзительного взгляда голубых глаз. Стало неуютно, но оправдываться или как-то комментировать свое поведение не собиралась - пусть думает что хочет.

Машина медленно въехала во двор и остановилась возле моего подъезда, а Максим, заглушив двигатель, повернулся ко мне:

– Поужинаешь завтра со мной?

Ну вот, чего и следовало ожидать. Я вымученно улыбнулась и покачала головой:

– Спасибо, что подвез, но нет. Завтра я занята.

– А, да, точно. Твои уроки. Я и забыл. Тогда послезавтра?

– Макс...

– Можешь сейчас не отвечать, я позвоню.

Я лишь покачала головой и поспешила выйти на улицу, пока рыжеволосая мечта девушек от шестнадцати до сорока не решил вновь поиграть в галантность. И когда закрывала дверь, заметила наглую ухмылку на его красивых губах. Да, он правильно понял мой маневр, ведь кем-кем, а дураком Суржев Максим Александрович не был. Мало того, он очень хорошо знал мое нежелание хоть какого-то общения с ним. Зачем же тогда он постоянно появляется в моей жизни? Играет? Или я своим отказом задела его самолюбие и теперь для него важно доказать всем да и самому себе, что и я не устою перед шармом восхитительного Макса? Не знаю.

Быстро поднявшись на третий этаж, открыла чуть скрипнувшую дверь и, наконец, оказалась в своей уютной, любимой квартирке. Она когда-то принадлежала бабушке, но четыре года назад бабули не стало, и квартира по завещанию досталась мне.

Родители развелись когда мне было десять. Осталась я с мамой, но, по сути, воспитывала меня бабушка, так как родительница занималась устройством своей личной жизни. Когда же она вспоминала о существовании дочери, то ее интересовали в основном оценки и успехи в школе. Мама всегда повторяла, что важно хорошо учиться, чтобы поступить в престижный университет и найти высокооплачиваемую работу с перспективой карьерного роста. Остальное, по ее словам, неважно и не значительно. Даже желания дочери. Однажды я поведала ей, что мне нравится рисовать, и я хочу поступить в художественную школу, стать художником, а после и иллюстратором, чтобы рисовать мультики. Однако мама жестко раскритиковала мои "художества", назвав их бездарными каракулями и рисование вообще пустой тратой времени. Как же горько я тогда плакала...