И все покинули место огненного восхождения. Пётр задержал шаг и вполголоса спросил князя Дмитрия:

— Давно не видел княжны Марьи. Здорова ли?

— Ох, ваше величество, — сокрушённо отвечал князь, — весьма недомогает.

— А что? — допытывался Пётр. Лицо его выразило участие. — Который нынче месяц?

— Девятый уж, — покачал головой князь. — Девятый, государь. Сильно опасаюсь о неблагополучии.

— Пошлю лейб-артца...

— Свой есть.

— Ум хорошо, а два лучше. Консилий надобен, — с явной озабоченностью, не ускользнувшей от князя, произнёс Пётр. — За нонешнею суетою запамятовал я, грешен, княже.

— Ну что вы, что вы, государь, — заторопился Кантемир, — заботою вашей и так награждены.

Пётр махнул рукой:

— Грех ведь на мне. Токмо не забава мне Марьюшка, а сердешная склонность, как отцу тебе говорю. Слабость она моя, верно. Дак ведь и у царя случается слабость.

Они с князем отстали от остальных. Впрочем, разговор был деликатный, и всё это поняли. Волынский было остановился, дожидаясь, но Пётр жестом вернул его.

— Ты вот что, княже. Передай ей о моём сокрушении. Да скажи, что выберу время навестить её. Пущай бережётся, ничем её не отягощайте. Близ неё есть кто из женского персоналу?

— Как не быть, государь. Бережём.

— Помни: надежда моя велика. А с нею и перемена...

Пётр не договорил. Но князь Дмитрий понял. И у него затеплилась надежда. Слабенькая, как огонёк церковной свечки.

Колотись, бейся, а всё надейся.

Не гневи Бога ропотом, помолись ему шёпотом.

Над кем стряслось, над тем и сбылось.

Судьба придёт — по рукам свяжет.

Злая напасть что чёртова пасть: заглотнула и хвостом махнула.

Пословицы-поговорки

...Какое бы высокое положение ни занимал теперь Царь, но столько обстоятельств могут снова погрузить его империю в тот мрак, из которого он извлёк её, так что было бы чересчур безответственно предоставить на волю случая перспективу союза с ним.

Брак, результатом которого явилось появление царевен, его дочерей, которых он теперь хочет выдать замуж, не заключает в себе ничего лестного, и говорят даже, что младшая из них, та, которая предназначена, вероятно, в невесты герцогу Шартрскому, несёт в себе черты грубости своей нации. Извлечь какие-либо плоды из этого брака можно только войдя... в планы Царя.

...Наконец, может также случится, что после заключения брака, думаю не совсем приличного для герцога Шартрского, окажется, что из него нельзя извлечь никаких политических выгод, если избрание герцога на польский престол не произойдёт по крайности одновременно с бракосочетанием.

...Вот чем, милостивый государь, вы должны руководствоваться... В числе средств, могущих способствовать успеху ваших переговоров, наиболее действенным было бы, полагаю, признание принятого Царём императорского титула... Когда вы удостоверитесь, что Царь согласен всеми силами содействовать возведению герцога Шартрского на польский престол, Его Королевское Величество сочтёт возможным обещать признание за Царём императорского титула...

...Участие, благосклонно принимаемое Царём в брате князя Валахского Кантемира, вполне достаточно, чтобы побудить Его Королевское Величество содействовать всеми мерами освобождению его от ига. Но — осторожность!

Кардинал Дюбуа — Кампредону

...По сие число от сего двора мне на харч ничего не дано, и я же о том не досаждаю, яко персицкой посол, которой весь прожился, так что и сам, и все свиты его люди платье с себя распродали, также и оружие, и не знает, как бы отселе подняться в дорогу... Помянутой посол иной комиссии и не имеет до хана, токмо просить о добром союзе против общего неприятеля — Ширгасы-хана... Комиссия также, но партикулярно, чаю, от оного посла была, чтоб меня шпионировать и в некредит поставить. Ибо мне донесено, что при разных случаях озбекам на Вас наговаривал, сказывал, прибыль не будет Бухарам от дружбы Вашего Величества, понеже с ними не граничите, и ежели дружбу желаете для купечества за свою прибыль, и так чрез Хиву и чрез шаховы области торговые русские непрестанно ездят; рассуждал всё тем, что с Вами крайнюю дружбу иметь не надлежно, понеже знакомство Ваше им ничего не поправляет. И оной посол, дабы лучше озбеков о том уверить, сказывал же, что и шах сам то же учинил и с Вашим Величеством великою дружбу весть не хотел бы, ежели бы между двумя государствами Каспийское море не было...

Флорио Беневени — Петру

От каморки под лестницей и бадьи с грязным бельём до дворцовых покоев — путь велик и труден. Мудрено не оскользнуться, особенно ежели не образован, не научен.

Служанка пастора Глюка Марта, бывшая за шведским трубачом, сгинувшим неведомо где и как, полонянка, переходившая из рук в руки, от фельдмаршала Шереметева до светлейшего Меншикова, поименованная то Трубачёвой, то Васильевской, то Сковородской, то ещё как-нибудь, стала на этом пути царицей Екатериной во святом крещении.

Всё было как в сказке со счастливым концом. Точь-в-точь как в сказке. Как же она творилась, эта сказка, которой не сыщется подобий в истории великой империи?

Был природный ум, была великая осмотрительность и осторожность, податливость сродни одарённости, переимчивость чисто лицедейская. Соразмеряла каждый свой шаг, понимая: коли оступится — падёт. Жизнь её учила и выучила. Пригодилось всё: и чёрная работа служанки и прачки, и опыт жены трубача и наложницы, и покорство желаниям и прихотям — покорство рабыни, и терпение, терпение, терпение. Ждала своего часа. И — дождалась. Он пробил — тому уж двенадцатый год. Обвенчана с властителем полумира.