– Я… я хочу тебя спросить… попросить… - она запнулась на мгновение, но всё же заставила себя продолжить: - Я хочу попросить тебя поговорить со Снейпом, чтобы он сварил для меня немного Амортенции.

Лаванда подняла брови от удивления.

– Амортенция? Гермиона…

– Пожалуйста, Лаванда, просто попроси его, - взмолилась Гермиона.
– Я уже сыта этим по горло. Может, если я получу хоть немного внимания в ответ, эта… эта болезнь пройдёт.

Лаванда нахмурилась, будто бы не веря в оправдания Гермионы, но, тем не менее, промолчала. Ей было жаль подругу, оказавшуюся в таком положении. Быть безответно влюблённой ужасно. Это одно из тех чувств, что проникают глубоко в сердце и не дают покоя разуму. Она сталкивалась с этим, когда была влюблена в Рона Уизли, который в то время встречался с Гермионой. Лаванда пережила ту же боль и понимала, что невозможно в таких обстоятельствах поступать разумно.

Однако, у Гермионы Грейнджер были чувства к Драко Малфою. Если и была на свете самая неудачная ситуация, то это она и есть. Питать романтические чувства к своему собственному школьному врагу ужасно вдвойне. И вдобавок ему нравились мужчины. Такое положение дел было просто невероятным. Лаванда изо всех сил пыталась помочь подруге, несмотря на тайные подозрения, что это вообще что-нибудь изменит.

Нет, она не будет ничего говорить о приворотном зелье. Если оно не сработает, то она изо всех сил постарается успокоить Гермиону. А если сработает - что ж, это даже к лучшему. Да и в любом случае, глядя на Гермиону, Лаванда понимала, что вряд ли её что-то способно остановить.

– Гермиона, я не считаю это хорошей идеей, - сказала она, - но я сделаю всё возможное, чтобы уговорить его. Мерлин знает, как я объясню, зачем мне приворотное зелье, если я уже в отношениях.

***

Примерно через неделю Гермиона получила флакон Амортенции величиной с ладонь вместе с запиской о том, как ей пользоваться, сердито нацарапанной почерком Снейпа. Среди инструкций были оскорбления в сторону ума Гермионы и даже мелкие замечания о том, как он разочарован тем, что она так низко пала. Удивлённая, что её раскрыли, Гермиона потребовала от Лаванды объяснений. Та смущённо ответила, что, несмотря на сказочку про то, что Амортенция нужна для уроков прорицаний на тему любви, Снейп её будто насквозь видел.

Униженная и мгновенно растерявшая весь пыл Гермиона отложила в сторону бутылочку с переливающейся жидкостью и ещё целую неделю боролась со своими чувствами и шпионила за Германом Рейнджером. Когда сил выносить это больше не осталось, она собрала всё своё мужество и быстренько испекла торт, вылив в него треть флакона Амортенции, несмотря на предупреждения Снейпа об осторожности с дозой.

Путь к комнате Драко показался Гермионе бесконечно долгим. Она чувствовала себя узником, идущим на казнь, поэтому шагала медленно и неуклюже. Она тысячу раз прокляла запрет на трансгрессию в Хогвартсе, не позволявший добраться до желанной цели в мгновение ока. Но Гермиона всё же была счастлива такой отсрочке перед неизбежным.

«Что если он откажется от торта?»

Это была единственная мысль, вертевшаяся в её голове. Для Драко было бы вполне нормальным, обнаружив Гермиону возле своей комнаты, грубо хлопнуть дверью перед её лицом. Даже если дверью он не хлопнет, то обязательно поинтересуется резким тоном, почему его отвлекают от дел. Воображение рисовало Гермионе различные варианты того, что произойдёт после того, как она постучится, но ни один из них не заканчивался хорошо.

«Я должна мыслить позитивно. Оптимисты всегда добиваются хороших результатов».

Это было её девизом по жизни. Помогло в учёбе, в карьере, так почему бы и не применить его в личной жизни?

Гермиона стояла перед дверью Драко. Держа поднос с бананово-ореховым тортом в левой руке, она подняла правую, чтобы постучаться. На мгновение Гермиона застыла с тортом в одной руке и застывшим в воздухе кулаком, будто бы была одной из тех бунтарей восьмидесятых годов.

«Просто сделай это!»

Ошеломлённая этим мысленным возгласом, она сделала, как велено, и тихо постучалась в дверь Драко. Дверь открылась через несколько секунд, хотя казалось, что прошла целая вечность.

– Грейнджер, - Драко сказал это так, будто ждал её.

Гермиона вновь потеряла дар речи. Драко Малфой обладал удивительной властью над её голосом и не оплошал и на этот раз. Он стоял прямо в дверном проёме и был одет в рабочие брюки и белую рубашку. Рукава были закатаны до локтей, а пять из семи пуговиц расстёгнуты, открывая жадному, алчному взгляду Гермионы грудь и часть живота. Волосы Драко были не совсем аккуратно собраны сзади в хвост, так что несколько прядей падали на лоб спереди. Одну руку он засунул в карман брюк, а другой держался за дверную ручку - Гермиона никогда не видела его в таком расслабленном состоянии.

У неё возникло безумное желание немедленно прыгнуть на него. Просто наброситься и проглотить.

– Маленькая нежная мисс Грейнджер, тебе нравится то, что ты видишь?
– ухмыльнулся Драко.

Гермиона тут же отвела взгляд от его груди. Щёки предательски заалели.

– Конечно нет, Малфой.

Его ухмылка тут же исчезла, сменившись равнодушием.

– Тогда зачем ты здесь? В последнее время всякий раз, открывая дверь, я нахожу за ней тебя. Ты меня преследуешь, Грейнджер?

Гермиона покраснела ещё сильнее.