— Двое против одного?! — с ироничной улыбкой произнес он. — Это будет слишком неравная битва, к тому же, я не желаю вас убивать, по крайней мере, пока. Сделать из вас мучеников, решивших поддержать угасающий режим! Ну, уж нет! Вы не станете вдохновителями повстанцев и прочих недовольных своими местами. Вы будете предателями, которых в присутствии всей Преисподней казнят на площади Черного замка в первородном огне. Но есть и другой выход!

— И какой же? — поинтересовался Асмодей, делая несколько шагов к кошмарам, которые нервно переминались с ноги на ногу.

— Мой друг, ты свой шанс упустил. Это предложение адресовано ему, — кивком он указал на Абаддон, который изо всех сил пытался найти решение этой дилеммы.

— Я тебя слушаю! — не повернув головы на товарища, метнувшего в его сторону гневный взгляд, произнес он.

— И это правильное решение. Еще никогда мне не приходилось сомневаться в твоем здравомыслии. Мне нужны такие сторонники, как ты: сильные, безжалостные, рассудительные. Люцифер в тебе не ошибся, и с моей стороны будет величайшей ошибкой лишить тебя занимаемого сана. Чем больше рыцарей в совете присягнут мне на верность, тем больше шансов у меня одержать победу, малой кровью, так сказать.

— И что я получу, если приму твое предложение?

— Ты сохранишь свой титул, свои земли, свою пещеру, и получишь то, что было так тебе желанно в течение всех этих веков.

— И что же?

— Да как ты смеешь, — взревел Асмодей, бросаясь на новоиспеченного предателя. Да… не было в Аду верности, была лишь взаимная выгода, а ему, увы, нечего было предложить. Внезапная боль, пронзившая все тело, заставила демона блуда упасть на колени, обхватив голову руками. Казалось, что череп не выдержит возросшего внутри давления, и сейчас взорвется. Оглянувшись, он увидел красивое лицо Азраэль, лишенное всяких эмоций, но вот ее черные, бездонные глаза, наполненные скорбью, были более красноречивы. Даже Смерть угнетало рабство, и она, подобно многим, пыталась побороть его, сопротивляться чужой воле, восстановить привычный ход вещей, но не могла.

— Я дам тебе его земли, его власть и его Грех!

— Вполне заманчивое предложение, — глядя на корчившегося на потрескавшейся земле Асмодея, произнес Абаддон. — Я принимаю твое предложение.

— Довольно! Ты пожнешь его жизнь чуть позже, — произнес Вельзевул, не давая губам Азраэль сомкнуться в последнем, смертельным для демона поцелуе. Не говоря ни слова, Смерть отступила, подняла с земли свою косу и вернулась на стражу врат. — Так-то лучше! Как видишь, сила на моей стороне, ты принял верное решение.

— А что будет с Люцифером? — преклонив одно колено перед Вельзевулом в знак подчинения, произнес Абаддон.

— Азраэль возьмет его жизнь точно так же, как жизни тех, кто откажется подчиниться моей власти, в свое время.

***

Боль и качка — первые ощущения, предшествующие возвращению из непроглядного мрака. Боль — это хорошо. Если болит, значит, жив. Дьявол побери, ну что за человеческое умозаключение. Совсем княже размяк, раз стал мыслить людскими клише. Что ж, с болью все понятно, а качка-то откуда? Тошнотворная, дезориентирующая… будь Асмодей в сознании, наверняка скривил бы на лице отвратительную гримасу. Впрочем, сейчас у него были более важные заботы, так что не время и не место было предаваться жалости к себе любимому. Первое, что жизненно необходимо — это открыть глаза. Должен же рыцарь понимать, где он находится!

Вскоре отголосками сознания стали голоса, окружившие его со всех сторон. Вроде бы знакомые, но какие-то чужие. Но коли эти звуки стали его единственность связью с реальностью, греховным было бы не сделать из них проводник, вслед за которым он вернется к жизни. Ухватившись за эту мысль, как за борта лодки в открытом океане неизвестности, демон сделал еще одну попытку открыть глаза. Постепенно из мрака проступили размытые образы, а потом картинка обрела ясность.

Оглянувшись по сторонам, будто в пьяном угаре, Асмодей застыл взглядом на столь ненавистном ему облике. Абаддон! Будто ничего не случилось, он ехал чуть позади него, горделиво восседая на своем кошмаре, а кругом высились все те же знамена Вельзевула, десятки чертей и бесов. Его эскорт! Позор!

— Вижу, ты пришел в себя, наконец. Не думал, что в предвкушении поцелуя смерти ты потеряешь сознание. Не хорошо так разочаровывать девушку, — усмехнулся он. Асмодей от злости даже зубами клацнул. Его, скованного по рукам и ногам, будто грязного черта, посаженного в седло задом наперед, везли в какую-то тюрьму, а недавний союзник, которому он доверился от безысходности, предал его, да так еще и на потеху остальным насмехался над ним.

— Тебе никогда не смыть с себя клеймо предательства! — прошипел демон.

— По крайней мере, я не закован и меня с позором не везут в самую глубокую тюрьму, где ты никогда не увидишь света.

— Выродок! — со всем презрением выплюнул Владыка Похоти.

— Все в этом мире абстрактно, Асмодей. Историю пишут победители, а сейчас в победе Вельзевула уже никто не сомневается. У него больше сторонников, больше силы, больше власти. В этой истории я буду его ближайшим сподвижником, карающим перстом нового режима.

Отвечать Асмодей не стал, только в очередной раз проклял себя за то, что позволил Авроре оказать такое влияние на его решение. Нет, это не он, это она повинна в случившемся. С ее подачи он, презрев свою гордость, которую теперь величал внутренним голосом, пришел в логово врага. И что из этого вышло?!