Мизинчик мой не отпускай.»

Свет потух. Меня вновь накрыла тьма. Буквально моментом позднее, я танцевал со своей сестрой и пел песенку. Сейчас же… Я один. Совершенно один. Я оглядывался по сторонам, широко раскрыв глаза. Она пропала! Я не чувствовал ее, не видел, не слышал. Внутри… я чувствовал себя… пустым. Словно я потерял важную часть себя, позволяющую мне… жить. И только я начал задаваться вопросами… Вспоминать все, что произошло со мной… Во тьме начали показываться лица. Они казались мне знакомыми, но это было не так. Я был окружен незнакомыми людьми. Они улыбались, шептались, смотрели на меня. Верить в это я не мог. Не хотел! Это был сон! Кошмар! Я не могу просто так потерять свою сестру! Пока все эти люди шептались между собой, на моих глазах накапливались слезы. Я стоял неподвижно, дрожал и лил слезы… А затем… Мое тело ослабло, поставив меня на колени. Лица приближались, а их улыбки начали потухать. Я лишь сильнее заполнялся страхом и ужасом. Я начал реветь, взывая на помощь. Мой рев переходил в крики, яростные и громкие. Звонкие… Способные разорвать тишину и темноту на куски.

«Се-ест-тренк… а… Я хоч-чу… Хочу к-к-к своей сестренке! Пустите меня! Пустите меня к сестренке!» - Я начал кричать громче и громче, даже не замечая боли в горле. Даже когда мои слова проваливались обратно в мою глотку, когда я начал заикаться и захлебываться, я не прекращал звать свою сестру. Я чувствовал тепло в своем теле. Я чувствовал ее. Знал, что она где-то рядом. Слышит меня. Видит меня. Бежит ко мне на помощь. И я был прав. Лица разошлись по сторонам, и моя любимая сестра прыгнула ко мне, крепко обняв меня. Она тоже была напугана. Наполнена ужасом. Переживала тот-же кошмар, что и я. И только я почувствовал ее тепло и биение ее сердца… Все встало на свои места. Лица стали четче, свет начал гореть ярче. Все они… Я знаю их! Я помню их! Я помню этот момент, словно ясный день! Мои братья и сестры, которые пришли за нами. Все произошло не так… Все они пытались успокоить меня. Стать моей новой семьей, даже если я и был рядом с сестренкой после этой встречи. Они разорвали нас. Нас обучали в разных классах, разместили в разных капсулах… Вся эта «семья» затмила те яркие дни, проведенные с моей сестрой. И даже если мы были рядом в какое-то время и в каком-то месте – все было иначе. Чувствовалось иначе. Я воспринимал ее… как всех. Как часть семьи, в которой я жил. Сестру, которая была рядом со мной. Которая дружила со мной. Играла со мной. Переживала все моменты и секунды со мной. Которая… поклялась не бросать меня.

Я переживал каждый момент вновь и вновь. Каждая деталь и мгновение повторялась. Все, что было смешано в моей голове… Все мои воспоминания, слова, моменты, как хорошие, так и плохие. Они вставали на свои места. Я осознал свои ошибки и страхи. Теперь я хотел осознать то, что произошло со мной. Пытаясь ускорить процесс, я повторял все, что я делал в прошлом. Испытывал все, что испытывал в прошлом. Семьдесят восьмой. Семьдесят третья. Восемьдесят третий. Шестьдесят второй… Все они умирали на моих глазах, и я не был удивлен. Я был уверен в том, что это сон. Даже когда мои уши начали кровоточить от громкого писка, я продолжал смотреть на все это. Всю эту кровь… в которой я утопал. Я искал не это! Я ищу не…

«…я могу это сделать и сделаю! Либо ты впускаешь меня внутрь, либо я заставлю впустить меня!» - тишина закрыла меня, пока я вслушивался в знакомый, заглушенный голос. Я все еще витал где-то в пустоте, не в состоянии пошевелиться, сказать что-либо… Проснуться. Я услышал громкий звук и грохот, после чего по моему телу прошлось приятное тепло, и прошлые звуки снова повторились. Я слышал чье-то дыхание, пока по моему телу проходили приятные, теплые ощущения. Шипящий звук прозвучал в моих ушах, и голос Тридцатой, приглушенный и искаженный, произнес что-то… либо мне, либо кому-то еще.

– «У тебя есть несколько минут. Если ничего не получится, то мне придется вытащить тебя оттуда.»

Я стал заполняться волнением и неудобством. Такое ощущение, что что-то лежало на мне. Двинуться я не мог, как и видеть. Мне оставалось только прислушиваться к легким вздохам, которые казались мне знакомыми.

«Братик. Проснись… Пожалуйста.» - Девяносто восьмая тихо говорила мне просыпаться. Ее тон был мягким, едва слышным. Я даже чувствовал тепло ее дыхания, когда она произносила слова. Я все еще не понимал, что происходит со мной, но я не сопротивлялся. Я поддавался теплу, пока она произносила слова. – «Прошу тебя. Я… хочу услышать твой голос. Почувствовать твои крепкие руки, обнимающие меня… Вернись к нам. П-пожалуйста…»

Я не понимал, что происходит. Приятное тепло проходило по моему телу, но я мог слышать, как Девяносто восьмая тихо хныкала. Я даже почувствовал, как ее слеза упала на мою шею, но она аккуратно вытерла ее рукой или даже пальцами. Это продолжалась долго, пока я пытался разобраться в том, что со мной происходит. Это сон? Это реальность? Я слышу и чувствую ее во сне… или наяву?

«П-помнишь… когда мы были… совсем маленькими, мы играли в «Камень, ножницы, бумага»? Мы всегда… В-всегда выходили в ничью. Но нам ведь н-нравилось играть вместе, верно?» - я слышал дрожь в ее голосе. Я чувствовал биение ее сердца, которое становилось все сильнее и сильнее. Даже ее тело начинало дрожать. Но даже если так, она не останавливалась. Девяносто восьмая продолжала делиться со мной воспоминаниями, поглаживая меня кончиками пальцев. – «А еще мы… придумали песенку. Обещание. Я… Это было т-так давно, что я… з-забыла слова. Мы обещали не покидать друг друга, да? Я… я-я все еще… с-стараюсь держать обещание. Но ты… н-наверное… и не помнишь этого.» Я едва верил в то, что слышал. Я помню это! Я все еще помню это! Из моего рта должен был выйти крик, но я даже вздохнуть не мог. Словно меня не существует. Словно моего тела не существует. Сам того не понимая, я старался вернуть над собой контроль. Сопротивляться, сражаться, вырываться из невидимых оков. Но как бы я не старался… я был бессилен.

«Братик… Даже если… Даже если ты з-забудешь меня. Забудешь все об-бещания… Я все еще останусь с тобой. Я буду рядом, как я и… об-ещала! Просто… Проснись, братик! Это я! Твоя любимая сестра! Сестричка, которая тебя так сильно любит! Проснись!» - ее голос становился громче. Шепот перерастал в громкие мольбы. И даже когда она старалась разбудить меня, я был… не в состоянии. Я был слаб. Беспомощен. Мне была неясна сущность, в которой я нахожусь. Принцип этого места, в котором я застрял. Я даже не понимаю, что случилось со мной. Что реально? Чему я должен верить? Что мне даст сражение и сопротивление? Мои размышления прервал плач Девяносто восьмой. Я мог чувствовать ее слезы на своем плече, скатывающиеся к моей груди, по руке, по плечу. Я ничего не мог сделать. Я даже не мог сказать ей: «Прости.» Пока я сожалел о прошлом, о своих поступках и характере, плач Девяносто восьмой медленно утихал. Она не шептала. Теперь она говорила огорченным тоном. Поверженным тоном. Девяносто восьмая начала говорить не со мной, но с собой.

– «Я… я плохая сестра. Я совсем забыла про нас и… ушла к другой семье. Лгала и причиняла больно. Себе… и другим… И я… Я пыталась сдерживать свои эмоции и… говорить: «Все хорошо». Все это – иллюзия. Твоя фраза… она имеет смысл, братик. «Мир есть иллюзия, в которую мы верим.» Я больше… не верю в эту иллюзию. Я не хочу…»

Я повторил ее слова в своей голове. Одна фаза начала вбиваться в глубины моего разума. «Мир есть иллюзия, в которую мы верим.» Мир, в котором я нахожусь… живу… Это фанера. Занавес. Я просто закрыл себя от реальности мира, окунувшись в более… приятный мне мир. Я приручил себя к этому! Я есть причина! Я есть проблема! Из-за меня моя сестра пострадала! Из-за меня она нашла для себя другую семью! Из-за меня… наше обещание нарушилось… У меня нету права называть ее числом! Именем! Она моя сестра! Сестра – близнец! Моя половина! Сестренка! Каждое мое восклицание заставляло меня раскаляться. Я начал чувствовать слабость и беспомощность, но я быстро сделал рывок вперед, стараясь ухватиться за нить, которой была правда. Истина! И только я начал делать прыжки вперед, разрывая пустоту на клочки…