— Слушаюсь, моя кхалиси.

========== История Шестая. С возвращением домой ==========

«Это ж королева, мать вашу! Мы сражаемся и умираем ради вас, о славная королева!»

Разбитое сердце рыцаря вновь подало признаки жизни. Вскочив с каменной скамьи, мужчина поспешил к воротам. «Она здесь!», — билась в его голове единственная мысль. Теперь он не мог думать ни о чем — только о Дейенерис.

Когда Джорах попал в плен к работорговцам, надежда, что день за днем подпитывала его так необходимыми для долгого путешествия силами, моментально угасла. Он уже не верил, что вернется. Не верил, что взглянет в глаза своей любимой кхалиси. Поэтому сейчас до него не сразу дошел смысл раздавшегося на Арене крика. Ему было жизненно важно увидеть ее прямо сейчас, в эту секунду — хотя бы незаметно, издали, одним глазком.

Джорах чувствовал, как его охватывает ярость. Безудержная, слепая, неистовая ярость. Она словно яд текла по его венам, проникая во все уголки души и пробуждая самые потаенные желания и низменные инстинкты. Возвращая к жизни дремавшего в мужчине зверя. «Мы сражаемся и умираем ради королевы!». Нет. Никто не смеет биться за Дейенерис. Никому не позволено умирать ради нее. Это только его право. И она — его. Его королева.

Рыцарь остановился перед самым выходом, осторожно приблизился к мощным железным воротам и выглянул в просвет. Секунда на то, чтобы пробежаться глазами по возвышению, на котором расположилась вся выжившая после репрессий Дени знать города, — и мир перестает существовать. «Она все так же прекрасна», — думал Мормонт, с жадным восхищением наблюдая за кхалиси. Мужчина до последнего не верил, что увидит ее. То ли девушка, то ли видение. Такая близкая и одновременно далекая.

Он бы еще долго не спускал с нее ревниво-собственнического взгляда, но промелькнувшая на ее побледневшем лице тень страха отрезвила мужчину. Рыцарь усмехнулся, еще не до конца понимая, что значит эта гримаса отвращения и жалости для него. Пора бы привыкнуть, кхалиси. Вы жестоки — и не терпите жестокости. Сколько крови уже пролилось — и сколько еще прольется — от ваших рук и в вашу честь, а вы все еще не выносите вида этих тонких ярко-алых ручьев, что струятся по песку, словно змеи. Сир Джорах ошибался, думая, что больше не увидит той маленькой девочки, с которой познакомился на свадьбе кхала Дрого. Вот же она, прямо перед ним. Нервно ломает пальцы, отводит погрустневший взгляд темно-серых глаз и подвигается чуть ближе к сидящему рядом Хиздару зо Лораку, будто желая спрятаться за его спиной от разворачивающихся перед ней последствиях ее же приказа.

Дейенерис встала, и Джорах сразу напрягся: зверь внутри него почуял неладное. Она делала шаг прочь от Арены — и он нога в ногу с ней отходил от заржавевших от капель крови ворот. Рыцарь был готов взвыть от отчаяния. «Не уходи!», — мысленно срывал глотку он. — «Я здесь, я буду сражаться за тебя! Я убью их всех!».

Они должны встретиться. Он должен сделать все, чтобы она увидела его. Он успеет, успеет, успеет. Голова закружилась и Мормонт схватился за стену, чтобы удержаться на ногах. Вернувшись за оружием, он не удостоил озадаченного его странным поведением Беса ни словом, ни взглядом. Рыцарь снова скрылся за поворотом, а Тирион откинулся на холодную каменную стену их общей темницы и задумался, глядя ему вслед.

Сир Джорах стремительным шагом вновь приблизился к воротам, надел шлем, крепко, до хруста костей сжал рукоять меча и, толкнув железную створку, вышел на Арену.

— Жди своей очереди, грязная тварь!

Первой жертве Мормонта просто не повезло: плененный рыцарь не собирался нападать на мужчину, но вырвавшийся на свободу зверь не терпел никого на своем пути. Кружа по Арене, Джорах заметил, что его появление взволновало королеву: та вернулась на свое место, но, вместо того, чтобы сесть, подошла к самому краю ямы и устремила пристальный взгляд на воина, отважившегося бросить вызов не только соперникам, но и своему господину. Ее внимание придало ему сил и уверенности. На мгновение Мормонт даже позволил себе поверить в счастливый конец сегодняшней истории: он одержит победу на поединке и преклонит колено перед своей королевой в знак раскаяния, а она смилостивится и разрешит ему занять место советника и друга. Да, так и будет. Но ведь сначала надо убить их всех правда? Зверь тихо зарычал, требуя очередного жертвоприношения. Мормонт растянул тонкие обветренные губы в зловещей улыбке: он с удовольствием принесет в жертву своей ярости тех, кто посягнул на принадлежащее ему по праву. И ринулся в бой.

Забыв о страхе и жалости, Дейенерис с замиранием сердца наблюдала за рыцарем. Нет, она не знала, кто он, и совсем не думала в тот момент об изгнанном предателе. Но что-то в этом мужчине — его движениях, и ударах меча — казалось ей странным. Он не был похож на остальных рабов: воин бросался на противников, подняв голову и гордо расправив плечи. В нем чувствовались сила, опыт и мудрость. А еще склонность к бунтарству. Наверное, именно этой чертой он и обратил на себя внимание королевы, почти заставив ее желать его победы. Следя, как один за другим падают на землю пораженные острым мечом соперники, она гадала: что заставило этого человека выйти на Арену? Почему другие вышли из-за тех ворот, ведомые своим господином, а он рвался в бой сам, готовый убить любого, кто осмелится помешать ему? Когда другие убивали демонстративно, подтащив едва сопротивляющуюся жертву к ногам королевы, этот рыцарь закрывал обреченного собственным телом, прежде чем мощным ударом свалить на землю. Когда в других чувствовался дух соперничества, этот мужчина бился озлобленно и отчаянно, словно он за что-то мстил, словно от этой битвы зависело все его будущее.

Следующие несколько минут тишина прерывалась лишь звоном мечей и лязгом доспехов. Удар, еще один — и последний противник повержен. Зверь довольно замурлыкал, а Джорах встряхнул головой и оглянулся по сторонам. Он провел весь бой в странном наваждении, в чувстве ярости и мести, в отчаянной надежде, и теперь ему потребовалось время, чтобы вернуться в окружающую его действительность. Мужчина почти не помнил, как убил всех этих людей. Но, встретив заинтересованный взгляд кхалиси, Джорах моментально вспомнил, ради чего проливал кровь рабов.

Не раздумывая больше ни секунды, он приблизился к возвышению, на краю которого стояла Дейенерис. Стражники направили на него копья, но королева жестом руки приказала опустить оружие. Мормонт подошел чуть ближе: в ту минуту больше всего на свете ему хотелось остаться с кхалиси наедине. Раскрыться перед ней, сказать, как сильно сожалеет обо всем и в тысячный раз попросить прощения. Но это, конечно, невозможно. И сир Джорах продолжал молча стоять перед своей королевой. Его время и ее терпение истекали, как течет песок сквозь пальцы. Наконец, рыцарь поднял чуть дрожащие руки, неловким, нерешительным жестом стащил шлем и, медленно подняв голову, взглянул в глаза принцессе.