Фил не могла поспорить с этим. Он прав насчет запаха. Сера, ржавое железо и гнилое мясо придуманы только для того, чтобы создавать адскую вонь. У нее побежали мурашки по коже, когда она осознала, что этот запах исходит от нее. Ну, честно говоря, от них обоих.

Она ждала, когда он выйдет, чтобы раздеться, но у Спара были другие планы. Он потянулся к краю ее майки, явно намереваясь снять ее через голову. Фил пискнула в знак протеста и ударила его по руке.

— Осторожно, приятель! Я сама могу позаботиться о себе.

— Ты все еще не в воде, — проворчал он, игнорируя ее неэффективные удары и протягивая руки к ее трусикам. Он согнул свои когти и сорвал трусики вместе с ее майкой и штанами цвета хаки. У ее тонкого хлопкового нижнего белья даже не было шанса.

К тому времени, когда она оправилась от шока и хотела возмутиться, Страж поднял ее над краем ванны и дернув занавеску, закрывая. Фил смотрела на белую ткань и разрывалась между негодованием и благодарностью.

Горгулья мог иметь манеры дикой свиньи, но заботился о ней, в своей собственной резкой, властной манере. Это было почти мило.

Эта мысль длилась всего пять секунд, примерно столько прошло времени, прежде чем занавеска снова открылась, и очень голый Спар в облике человека шагнул в ванну к ней. Фил зашипела от возмущения.

— Что, черт возьми, с тобой не так? — выкрикнула она.

Мужчина пожал плечами и потянулся за бутылочкой шампуня.

— Моя истинная форма не поместилась бы в таком ограниченном пространстве, поэтому я перекинулся.

С запозданием Фил прижала одну руку к груди, а другую к соединению бедер. Боже, она вела себя как по шаблону, но шок и ощущение быть выставленной напоказ, по-видимому, могли сделать это с девушкой.

— Я имела в виду, чем ты думал, залезая под душ со мной? — сказала она, стреляя в него взглядом, который смог бы снести его каменную голову с плеч, если бы он все еще спал. — Выметайся! Живо!

Спар проигнорировал ее и выдавил смешное количество шампуня на ее макушку, прежде чем начать намыливать ее волосы.

— Ты ранена и шокирована. Я забочусь о тебе. А теперь помолчи и позволь мне поухаживать.

— Нет! Я голая и мокрая и знаю тебя меньше суток. Выходи. Ради всего святого, я сама могу принять душ.

Спар убрал руки от ее волос и изогнул бровь. Он очень осторожно потрогал порез на боку. От этого прикосновения она зашипела, и не, потому что мыло попало в рану.

Боль была жгучей, пульсирующей и настолько жалящей, что слезы выступили на глазах. Она почти забыла о ней, пока Спар не напомнил о порезе. Возможно, она была слегка в шоке.

Затем он поднял тот же палец и провел им по ее скуле.

Внезапно Фил почувствовала, как ее зубы стучали, словно она стояла голая посреди февральской бури, а не под дымящейся горячей струей душа.

Сражение истощило ее, и она уронила свой лоб на его плечо.

Но прикрывала руками важные части.

Спар ничего не сказал, даже безобидного "Я же говорил". Он просто вновь запустил свои руки в ее волосы и закончил мыть шелковистые пряди. Она подчинилась легкому давлению, которое побуждало ее, наклонится назад под струю воды, чтобы ополоснуться.

Когда он стал, удовлетворен тем, что полилась чистая вода, она позволила ему повернуть себя лицом к плитке, в то время как он потянулся за гелем для душа.

Когда его нежные пальцы коснулись обнаженной кожи ее грудной клетки чуть ниже правой груди, Фил ахнула и замерла.

— Твоя рана. — Пробормотал он, его пальцы остановились, но Страж их не убрал.

— На когтях существа мог быть яд. Разреши мне промыть ее, и я оставлю тебя, чтобы ты закончила с остальным.

Ее голова дернулась от слабого кивка.

Его руки нежно погладили порез по всей длине, который шел в нескольких дюймах от изгиба ее груди, вокруг ее бока и заканчивался в нескольких дюймах над линией ее талии.

По крайней мере, шесть дюймов в длину, предположила она, но, судя по его прощупыванию, не слишком глубокий.

Прикрывая левой рукой свою грудь, ей пришлось поднять правую над головой, чтобы открыть Спару доступ, и это также позволило ей увидеть рану.

Края выглядели чистыми и ровными, как будто их разрезало острое лезвие бритвы, но кожа с обеих сторон выглядела почти как синяк, испещренная скверными, черно-фиолетовыми пятнами.

Фил кисло подумала, что выделения зеленой гнили делали порез чем-то неописуемым.