В итоге я трудился весь день, спустившись лишь к ужину. Но и с ним покончил как можно скорее, не перемолвившись с сёстрами ни словечком. Впрочем, они тоже не выглядели расположенные к разговорам. Каждая погружена в себя. Это наталкивало на мысль, что наша странная семья не из дружных. И по каким законам мы жили? Васха всегда воспринимала как должное старших сестёр и не задумывалась над их отношениями друг с другом. К ней были добры как к самой младшей, этого оказывалось довольно. Всерьёз увлёкшись шитьём, я тоже не нашёл времени на сторонние мысли.

Так пролетел второй день моего пребывания в городе Быстроречье, который с северной и восточной стороны огибала река. Сам городок пребывал в окружении тёмного леса, что обеспечивало постоянный доступ к древесине. Это поведала карта, висящая на стене в пустующей приёмной, куда я заглянул после ужина.

У верхнего края выцветшей кожи изображалось море, омывающее берега двух поселений. Правый нижний угол занял рисунок острых как волчья пасть гор. А посередине разливалась светло-зелёная равнина. Между немногочисленными поселениями змеёй растянулась дорога. Крохотный рисунок повозки, запряжённой парой лошадей, натолкнул на мысль о неразрывной связи между обитательницами разных частей карты. Светлый край - полная чаша. Наверное, лучшее место, в котором мне повезло очутиться.

Глава 2. Новая жизнь

Я был на ногах с рассветом. Наряженный в новый костюм, состоящий из рубахи, расшитого красными нитями зипуна и пояса, я ощущал себя почти так же как в прежние времена, если это сравнение вообще могло быть уместным.

Покрытой утренний дрёмой город ворочался как медведь в берлоге после длительной зимовки. Он медленно пробуждался. И я гулял по пустынным улочкам, освежая в памяти его знакомые и такие чуждые мне места. Лавки служили частью жилых домов и представляли собой их продолжения. Вот булочная, откуда в дом хранительниц всегда приносили свежий хрустящий и горячий хлеб. Ткацкая мастерская, в чьи двери вчера настойчиво ломилась Новжа. Каменное здание кузницы, очень ладное на вид, похожее на белый игрушечный домик с занавешенными оконцами.

Сквозь мощёные дорожки пробивались травы, кое-где возвышались деревья. Быстроречью была не одна сотня зим, но поверить в это оказалось трудно. Слишком ухоженным и чистым выглядел город. Деревянные домики должные сгнить за давностью лет продолжали стоять не хуже каменных, потому что возводились из железной древесины, мягко переливающейся миллионами крохотных огоньков при солнечном свете. Многие подоконники украшали цветочные горшки, а с верхушек оконных рам свисали деревянные фигурки птиц и зверей, разукрашенные в неестественные пёстрые цвета. В голове запульсировала внезапная острая боль. То, какими я помнил животных, и каковыми природа создала их здесь… всё путалось перед внутренним взором.

Я протёр веки, надавив на глаза, надеясь прогнать смешавшиеся картинки. А когда снова распахнул веки, то увидел женщину в длинном кожаном плаще, накануне присутствовавшую в эпицентре жаркого спора в приёмной Айи. Широкими шагами незнакомка пересекала мостовую, держа руки глубоко в карманах и, кажется, что-то напевала себе под нос. Только теперь я заметил, какая же она высокая. Если бы не знал, что это женщина, то непременно принял бы за мужчину. Дерзко и уверенно она глядела перед собой, тем самым всё больше разжигая моё любопытство. И я направился следом, держась на достаточном расстоянии, чтобы оставаться незамеченным.

Мы прошли половину города, никуда не сворачивая, пока не добрались до широкого каменного моста, растянувшегося через реку Быструю в её самом узком месте. Здесь недалеко от единственной городской конюшни стояла пустая деревянная повозка. Остановившись, незнакомка прислонилась к ней, повозка тихо скрипнула. Глядя на другой берег реки, женщина вынула из правого кармана трубку, а из другого огниво. Чиркнув, вызвала искру, и, поднеся тонкий край трубки к губам, втянула порцию дыма. Серое облачко достигло и моего носа, заставив закашляться. Незнакомка обернулась. Заметив меня, скривила физиономию, обнажив почерневшие от продолжительного курения зубы.

– Вот и наша убийца, - сказала она скрипучим грубым голосом.

– Разве?
– отозвался я как можно непринуждённее, отгоняя дым вокруг себя рукой.
– А ты кто?

– Имя мне Вралета. Я - обменщица. Вожу всякое туда-сюда. В основном в равнинные города, моя телега недостаточна крепка для холмов, а лошади недостаточно молоды для пересечения больших расстояний.

– Не видела тебя прежде.

Вралета сделала очередную затяжку и выпустила серое дымное облачко.

– Я редко выхожу за пределы постоялого двора, с чего тебе меня видеть?

– Что же ты делала в приёмной моей сестры?

– Столько вопросов...
– судя по скучающему виду, этот случайный разговор не был обменщице интересен, но она продолжала отвечать мне, явно не без причины.
– Чтож, скажу. Моё поселение промышляет выращиванием табака. Я уже предлагала его на обмен прошлой хранительнице, но она отказала мне. Но, узнав, что на посту другие люди, я решила вновь испытать счастье. Более того, мне удалось уговорить хранительницу Айю вынести этот вопрос на общее обсуждение на городском сходе. Наверняка, там же выступит ваша старшая садовница, обеспокоенная судьбой священных древ.