Я не сдержал ухмылки:

– Времени ты не теряла.

Вралета постучала трубкой о край телеги, вытряхивая на землю остатки тлеющего табака.

– Не так уж много его осталось у меня в запасе, чтобы тратить впустую, - она задумалась.
– Хотя женщины в нашем роду и живут до ста лет, боюсь, что ближе к девяноста годам мне будет трудновато управляться с телегой и лошадьми. Вон они, кстати, - указала морщинистым пальцем в сторону конюшни.
– Сигарка и Дымок величают.

Я повернул голову, разглядев яркого серебристого скакуна и лошадку цвета нефрита. Необычный окрас для коней, но только не здесь. Глаза животных сверкали подобно драгоценным камням, вторившим цветам их шкур. Я невольно восхитился:

– Отменные лошади.

– У меня только самое лучшее, - улыбнулась Вралета, игриво подмигивая и пряча трубку обратно в карман.

Поняв намёк, я отрицательно качнул головой:

– Табак не интересует.

– Какая жалость, - посетовала обменщица, ни капли не огорчившись.

– И что же ты хочешь получить за него?

– То, да сё, - явно уходя от ответа, прищурила левый глаз.
– Но что в такой ранний час третья хранительница делает у обменного моста? Или ты в странствие собралась?

Я не нашёлся, что на это сказать. Не хотелось признаваться в случайной слежке. Какое-то время мы молчали, просто сверля друг друга взглядами. Кажется, Вралета находила меня любопытным экземпляром для изучения после той выходки в приёмной. Если о случившемся пройдёт слух по всему Быстроречью, то так глядеть на меня станет не только она. Но я сомневался, что хоть одна из свидетельниц обмолвится и словом за завтраком с избранной парой, в кругу семьи или просто на встрече с подругой. Хранительницы исполняли священный долг перед своими людьми, ничто не должно было нас опорочить и никто.

– Мне пора идти. Спасибо за приятную беседу.

Вралета молча кивнула, снова направив задумчивый взгляд на другую сторону реки. Может она уже успела истосковаться по дому? Или кто-то значимый ждал её возвращения?

Бросив пустые догадки, я повернулся на пятках и пошёл в обратном направлении. Быстро достигнув пустующей лесопилки, я стянул зипун и закатал рукава. Дальше работа спорилась. Сваленные кем-то брёвна поддавались моим усилиям одно за одним. Руки дрожали, мышцы болели и молча молили о пощаде, но я не слушал, орудуя пилой. На время у меня появилась цель. Я решил это ещё вчера, заканчивая с шитьём. Крайне необходимо вернуть своему телу форму, или, лучше сказать, сделать это хилое тело сильным, способным на мощные и размашистые удары. Потому я пилил брёвна и перетаскивал их, складывая у стены в ближайшем к лесопилке сарае. Всё равно на зиму будут нужны дрова, хоть зимы здесь и не лютые.

Ближе к полудню неподалёку стали проходить люди. Услышав шум, доносящийся с лесопилки, они приближались, чтобы посмотреть, кто там работает. Но, приметив меня, торопились обратно с глазами величиной с блюдца. С трудом веря в то, чему стали свидетельницами, даже забывали поприветствовать третью хранительницу.

Я трудился до самого заката, делая редкие перерывы на приём пищи, которую тоже заранее взял с собой, чтобы не возвращаться в самый центр города. Ночью заснул без сил, а утром не мог шевельнуть и пальцем, ощущая при этом дикую ноющую боль. Моё усердие и желание как можно скорее стать сильным вышли боком. Я еле-еле добрался до лесопилки и просто рухнул на пенёк, не в силах заставить себя сдвинуться с места, пялился на голубеющее небо без единой мысли в голове.

Тут меня и нашла Новжа. Узнал я её не сразу и только по рыжим волосам, ныне сплетённым в длинную косу. Расставшись с ярким платьем, она переоделась в рубаху и штаны, которые были так распространены у жительниц города. Я не смог скрыть недоумение на лице, но, лишь завидев меня, Новжа улыбнулась.

– Так это правда?
– поразилась подруга.
– А я думала, все врут, болтая, будто Васха работает одна на лесопилке. Либо же шутят. Но кому могло прийти в голову так меня дурить?

– Почему ты так одета?

– Ну...
– протянула Новжа и села рядом на гору опилок.
– Я вела себя глупо и дулась на тебя, хотя должна бы радоваться, что моя лучшая подруга жива-здорова. Увидев меня в таком состоянии, моя первая мать сказала, что люди меняются, и это естественно. Порой эти внутренние перемены разлучают тех, кого раньше нельзя было и водой разлить. Но это тоже часть жизни. И ты изменилась, Васха, а я нет. И мне стало страшно, что мы перестанем быть подругами. Потому я решила догнать тебя. И тоже изменилась, чтобы мы всегда оставались вместе. Слышишь, - она положила ладони мне на плечи, - куда бы ты ни пошла, чтобы бы ни стала делать, я всегда буду рядом с тобой.

– И ты не станешь скучать по созданию безумных и необычных нарядов?

– Если только совсем капельку, но я уверена, что твоя новая затея такая же увлекательная.

Новжа ярко улыбалась, едва не затмевая собой утреннее солнце. Я поразился преданности подруги, готовой пойти со мной хоть на край света. Может даже на медведя? Кстати, о нём...

– Ты слыхала о звере, мешающем нашим собирательницам?

Новжа скрестила коленки:

– Да, об этом говорили в городе.

– И что говорили?