Шрифт:
С этого дня Елена Степановна стала серьезно помышлять о переезде. Она опасалась продешевить с продажей усадьбы, но и продать ее было не так легко — на дом без пахотной земли охотников не находилось. Каждое воскресенье она уезжала то к одному, то к другому помещику, но все безрезультатно.
— Не покупают? — спрашивал Сережа.
— Нет, сынок, — тревожно отвечала мать.
— Надо дать публикацию в кишиневскую газету, — неожиданно предложил Сергей, вспомнив, что в газете «Бессарабская жизнь» он читал о продаже и покупке домов и имений.
Елене Степановне даже в голову не приходила эта мысль.
— Поедем вместе в город, Сережа, — обрадованно предложила она, — там мы все обсудим и решим, а заодно посмотрим, как выглядит наш дом.
И по тому, как мать это сказала, Сережа почувствовал, что она считает его взрослым и намерена советоваться с ним в делах.
Окна, выходившие в сад, были занавешены кремовыми шторами, на стенах лежал мягкий свет.
Директор гимназии Иван Александрович Клоссовский, в черном сюртуке, из-под которого выглядывал белоснежный воротник с фулярным бантом, гостеприимным жестом предложил Елене Степановне кресло.
Елена Степановна достала из ридикюля письмо и задержала его в руках.
— Я вдова Георгия Ивановича Лазо.
— Имел честь быть знакомым с ним.
— Моему сыну пятнадцать лет, и я намерена определить его в гимназию.
— В пятнадцать лет? — удивился директор.
— Болезнь отца помешала ему… Но он исключительно способный юноша, впрочем, — и Елена Степановна, сочтя этот момент подходящим для передачи рекомендательного письма, протянула руку через стол, — это вам!
Директор, вскинув к переносице пенсне в золотой оправе, быстро прочитал письмо. Его писал председатель Кишиневского суда Степан Михайлович Лузгин.
— Рекомендация заслуживает внимания, но в этом году вряд ли удастся что-нибудь сделать, — развел руками директор.
Этот жест должен был убедить Елену Степановну в том, что ее надеждам не суждено оправдаться, но не так просто было уговорить эту женщину, преждевременно поседевшую от горя и в то же время возмужавшую за несколько лет самостоятельного ведения хозяйства.
— Если бы мой сын был помоложе, — проговорила она, — я не прибегла бы к рекомендательным письмам. Не так ли, Иван Александрович?
В этих простых, но убедительных словах директор почувствовал правоту матери, которая так настойчиво добивалась приема ее сына в гимназию, и тем не менее он возразил:
— Ему придется держать экзамены по всем предметам. Скажу прямо — это сложно, очень сложно.
— Я спокойна за него, — с подчеркнутой уверенностью сказала Елена Степановна, — экзамены ему не страшны.
— Хорошо, я поставлю вопрос на педагогическом совете. Прошу за ответом недели через две.
Иван Александрович встал, давая понять, что прием окончен, но Елена Степановна не спешила уходить. Казалось, она хотела сказать что-то очень важное, но смутилась, слегка кивнула головой и вышла из кабинета.
Учебный год длился уже четыре месяца. Не будь у Елены Степановны рекомендательного письма, Сережу не допустили бы к экзаменам. На педагогическом совете прошение сочли чуть ли не дерзостью, но Иван Александрович, явившись в этот день с Анной на шее, что он делал только по большим праздникам, сумел убедить членов совета, и те приняли решение, подобного которому никто не мог припомнить за всю историю существования гимназии — допустить в январе к испытательным экзаменам Сергея Лазо.
Новый, 1910 год Елена Степановна встретила с детьми в Кишиневе. Посреди столовой стояла елка, на которой теплились маленькие восковые свечи среди золотой и серебряной мишуры. В этот день мать подарила Сереже книгу. Незнакомый автор и малоувлекательное название: «К. Тимирязев. Жизнь растения. Цикл лекций». Несомненно, произошла ошибка… Мать в последнее время щурила глаза, жаловалась на головные боли и, бесспорно, перепутала в магазине книгу. Куда интереснее было бы почитать Конан-Дойля. Обидеть мать Сережа не посмел. Он поблагодарил за подарок и собрался поставить книгу на отцовскую этажерку рядом с устаревшими сельскохозяйственными календарями-ежегодниками, но, перелистав несколько страниц и прочитав полемику автора с баснописцем Крыловым, раскрыл книгу с первой страницы и погрузился в чтение.
Автор, обращаясь к читателю, писал в предисловии:
«Не каждый читающий эту книгу будет ботаником, но каждый, надеюсь, извлечет из этого чтения верное понятие о том, как наука относится к своим задачам, как добывает она свои новые и прочные истины, а навык к строгому мышлению, приобретенный подобным чтением, он будет распространять и на обсуждение тех более сложных фактов, которые — хочет ли он того или нет — ему предъявит жизнь».
Какие интересные мысли!
Разве можно сравнивать эту книгу с книгой о приключениях лилипутов на таинственном острове или книгой о бегстве преступника из подземной тюрьмы!