Эльвира вернулась в спальню молча, положила «Унесенные ветром» («Север против Юга») на тумбочку и, только сев на край кровати, сухо заключила:

— Господи, настоящая живая коза.

Вы еще помните? Сколько бед! Родители, медведь, бабушка в эмиграции, а сейчас еще и живая коза.

— Видишь, а ты подумала, что я пьяный! — попытался успокоить ее Пекар, хотя чувствовал зыбкость подобного аргумента.

Над спящим микрорайоном певуче, как серенада, звучит блеяние козы. Оно льется из единственного освещенного окна на первом этаже пятнадцатиэтажного панельного дома, но после каждого нового «бе-е-е» зажигаются все новые и новые окна. Микрорайон бормочет как медведь, потревоженный во время зимней спячки.

Эльвира сидит на коврике с болгарским народным узором возле козы, ликующий Пекар принес из кухни блюдечко молока. Но и за этот поступок не удостоился одобрения.

— Вот умник! Ты слышал когда-нибудь о каннибализме?

— Ага. — Пекар смотрит на молоко. — Разве?

Он пробормотал что-то про эксперимент и унес блюдечко на кухню. Часы пробили три, все окна уже освещены, микрорайон раздраженно ворчит.

— Напилась-наелась, чего же тебе еще нужно от жизни? — уже сотый раз спрашивает Пекарова. — Другим этого хватает!

— Может, она страдает бессонницей! — теоретизирует Пекар. — Или в ней заговорили первобытные инстинкты!

— Это в тебе заговорили первобытные инстинкты, когда сегодня ты потащился в пивную! — не преминула подвергнуть сомнению его аргументы Эльвира.

— Постой, я тебе объясню. Она зовет своих счастливых свободных саанских сестриц. Светит луна, полнолунье…

— Коза — не волк, только волки воют на луну!

— Ефрейтор не чин, коза не имущество и не волк, это мы уже слышали. — Он презрительно фыркнул, но все же замечание жены навело его на мысль.

С тех пор как куплен заветный мебельный гарнитур «Бельмондо», они как-то избегали ходить в гостиную; все время надо следить за собой, чтобы чего-то не испачкать, не поставить мокрое блюдце на полированную поверхность, не стряхнуть пепел на ковер; уж лучше оставаться на кухне, протрешь стол мокрой тряпкой, и все дела. Он положил газету на гарнитурное кресло и осторожно взобрался на него. «Мотылек», «Отель», «Сага о Форсайтах», Жорж Сименон, Вольф — пробегал он глазами по корешкам книг. На какой-то миг в его мозгу мелькнуло прозренье: напрасно он покупает все эти новые романы, раз в них нет полезной для жизни информации. Вот хотя бы для данного случая. Зачем ему «Мотылек», если ему нужно нечто совсем другое.

Он слез с кресла с полными руками, давайте посмотрим вместе с ним, найдет ли он то, что ищет. Из «Жизни животных» Брема у него имеется второй том («Рыбы, земноводные и пресмыкающиеся»), к тому же только книга II («Пресмыкающиеся»). Как попала к нему именно эта вторая книга, не знает даже он сам. На всякий случай он заглянул внутрь (13 цветных вклеек, на 10 разворотах приложений 45 черно-белых гравюр и 128 иллюстраций в тексте!); черепах, крокодилов и ящеров он пролистал, на других пресмыкающихся остановился и начал читать. Он уже давно хотел изучить эту чрезвычайно интересную книгу, но неисповедимы пути познания!

«…Кобра… распространена по всей Индии, на Цейлоне, в южных областях Китая, на Больших Сундских островах, за исключением Целебеса, на западе Афганистана, в северо-восточных областях Персии, южных областях Туркменистана вплоть до Каспийского моря. Кажется, она, как и подавляющее большинство змей, не привязывается к определенному месту, а живет там, где находит подходящее укрытие и достаточно пищи. Ее любимое пристанище — покинутые жилища термитов, старая кладка, кучи камней…»

— Вот оно, кое-что я нашел!

«…Кобра с давних времен по сегодняшний день является объектом восторженного, культового преклонения и играет большую роль в суеверных преданиях индусов. Один из самых привлекательных мифов этого цикла рассказывает, что некогда Будда, гуляя по земле, заснул в полдень на солнцепеке, тогда появилась кобра, раскрыла свой капюшон и заслонила от солнца божественный лик. Будда, порадовавшись этому, обещал ей великие милости, но вскоре забыл о своем обещании, и гаду пришлось напомнить ему об этом…»

— Иду-иду, — раздраженно откликнулся Пекар на зов из передней. Вечно она помешает на самом интересном месте; он взял вторую из отобранных книг и направился к козе. К чему такая спешка, Будда и то был забывчивым, подумать только, и он не выполнял своих обещаний. А ведь он был таким почитаемым богом, или какая там у него была должность. Пекар вздохнул, в жизни всегда так: всюду и везде надо напоминать о своем существовании, чтобы обещания не забывались. Дальше у Брема что-то говорилось про факиров — надо, надо как можно скорее это прочитать.