Вторая толстенная книга была еще интересней, если иметь в виду козу. Какой-то прадядя получил ее в Будапеште в качестве приза на выставке плетеных корзин. Schwarzneckers. Pferdezucht (Rassen, Z"uchtung und Haltung des Pferdes). Vierte Auflage. Berlin, Verlagsbuchhandlung Paul Parey, 1902[62]. Книга была семейной реликвией, переходила из поколения в поколение, из дома в дом, пока обосновалась здесь, в панельном доме-башне.

Неважно, что она написана по-немецки, к тому же неразборчивым готическим шрифтом, по иллюстрациям каждому должно быть ясно, что она содержит исчерпывающие сведения о лошадях всего мира. На одной из них, к примеру, головы коней: интеллигент, флегматик, норовистый, испуганный, старый, злой конь, все ясно как божий день. Пекар посмотрел на козу и сравнил ее голову с приведенными в книге лошадиными головами. К сожалению, при вечернем освещении по облику козы трудно было определить ее характер, но в ней угадывалось что-то спесивое, надменное, интеллигентное, а в ее глазах Пекар разглядел что-то вроде гордости и даже намек на юмор.

Потом он пролистал снимки лошадиных зубов. По ним играючи узнаешь возраст лошадей, и никакой барышник не сможет подсунуть тебе старую клячу. Посмотрим тогда хотя бы, какой у козы возраст. Когда ему удалось рожком для обуви приоткрыть козе рот и рядом с ее головой положить статью о лошадиных зубах, то оказалось, что у данного млекопитающего молодость давно прошла, ему вообще далеко за двадцать.

— Глупости, перепутаны картинки, — решил он и захлопнул книгу, потерявшую вследствие этого большую часть фамильного почитания. Кто знает, в конце концов, даже и Будда был рассеянным и забывчивым, а в такой книге чуть автор зазевался — и картинки уже перепутаны.

— А что, если мы дадим ей снотворное? Какой-нибудь порошок? — предложил он неуверенно. — Ты же без алнагона даже чайника не поставишь…

— Ну уж, извини! Спасибо за сравнение.

— Мепробамат? Ноксирон, радепур, или как это там называется. У тебя их в ванной полно.

— Что ты понимаешь в женских делах. Не хочешь ли ты спеть ей колыбельную?

— Завтра я, так и быть, схожу в домоуправление, пора наконец Бучко освободить колясочную. До каких пор он будет держать там гнилую картошку! Мы поместим козу туда, ей там будет хорошо, можно даже пробить окошко во двор. Бессловесной твари нужна домашняя обстановка.

Он посмотрел на жену, ему хотелось немножко порадовать ее, ибо ведь даже в плохом есть что-то хорошее, и наоборот. У каждой реакции есть своя акция, как выразился на учениях один старший лейтенант.

— С завтрашнего дня нам плевать на эту бабу-ягу из молочной. У тебя будет свое молоко, цельное, в пакетиках, какое ты захочешь, Элвиско…

— Слушай! Все понятно! — крикнула Элвиско женского рода. — Я догадалась! Козу надо подоить!

Тщетно Пекар пытался избежать нацеленного на себя указательного пальца.

— Я? Почему именно я?

Да, всегда все неудачи, наказания, обиды еще со школьных времен валились на голову Карола Пекара, всегда, бывало, поймают и накажут именно его, а не кого другого. Третья парта у окна, как всегда.

— А кто же еще? Чья она? Кто ее приволок?

— Имущество, приобретенное в браке, делится поровну. — Процитировав в целях обороны известную фразу, Пекар вдруг задрожал, вспомнив холодное прикосновение коровьего соска, когда в детстве у дяди в деревне пытался выжать из вымени хотя бы капельку молока. — Физическим трудом не занимаюсь, занимаюсь техническим! Теоретически я еще смог бы описать эту операцию, но практически? Я человек, оторванный от деревни, ширящий ряды технической интеллигенции… И вообще, сегодня вместо нас доит техника.

— Тогда пусть твою козу техника и подоит! — решительно закончила разговор Эльвира. Подойдя к дверям спальни, она еще сочла нужным ехидно добавить: — Мне плевать, пусть вместо тебя ее подоит хоть пылесос!

Неплохая идея, подумал Карол, оставшись один в передней. Это надо продумать. Он прижал к себе голову козы и качал ее, ему было грустно, он отупел от одиночества. Сам не зная как, Пекар вдруг неумело затянул давно забытую колыбельную, стараясь вспомнить слова.

Разбуженный сосед, который стучал в панель, как ночная бабочка крыльями, наконец затих. Окна в микрорайоне постепенно гасли.

4

ОСТАВЬ НАДЕЖДЫ, ЗА ЦЕННЫЕ ВЕЩИ НЕ ОТВЕЧАЕМ

Мы знаем, что дали маху. Конечно, в конце предыдущей главы, где он и она дома, была бы уместна маленькая любовная сценка, для того чтобы взбодрить любезного читателя. А если еще эту сценку да расцветить юморком, то успех ее даже трудно себе представить. Но сейчас, когда мы эту самую главу уже состряпали, любезный читатель вынужден искать бодрящую любовную сценку в другом месте. В произведениях других классиков. Это уже не просто неудача, а заслуживающая наказания невнимательность к своим почитателям, это мы признаем.

Только, извините, до любви ли вам, да еще с обязательными прелюдиями, если у вас в кооперативной квартире «два плюс один» со всеми удобствами появляется коза, которая смотрит на вас заумным взглядом? И к тому же, кстати сказать, жует столовые салфетки с таким скучающим видом, что вам хочется непрерывно зевать!

До страсти ли тут? О страсти тут и думать забудешь!

Не станем утверждать категорически, психологи, возможно, понимают в этом больше, но нельзя исключить, что это было причиной утреннего расстройства Эльвиры Пекаровой. Появление козы может коренным образом испортить жизнь любой семьи. Неудивительно, что Эльвира заявила бескомпромиссно: