Когда он зашёл в рубку, Катя уже была на линии.

Добрый день, Катюш.

Привет, Сергей. Как у вас дела в экспедиции?

Да всё вообще замечательно. Разве что я куртку испачкал, когда меня пнули, а в остальном всё чудно.

Тебя пнули? О чём ты говоришь?

Да. Нас когда медведь сожрать пытался, меня Павел пнул, чтобы в балок втолкнуть.

Серёж, ты сейчас шутишь, да? Какой медведь?

Да тот, который за нами увязался, когда мы из тонущего балка выбирались. А в остальном, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо.

В ответ Катя прыснула от смеха.

Ла-адно, потянула она первый слог. А если серьёзно, то что у вас было?

Всё хорошо. Правда, один из тягачей под снег провалился, и его пришлось доставать несколько часов, а в это время на нас напал белый медведь. Его Виктор застрелил.

Так ты серьёзно?

Серьёзней некуда. Я даже с собой клык в качестве доказательства привезу.

Да ладно тебе. Обижаете вы бедных медведей!

Это не я, это всё Витя виноват!

На некоторое время образовалась пауза.

Кать, а как у вас дела в Норильске?

Снова пауза.

Кать? Всё хорошо?

Серёж, тут сегодня такое выяснилось...

Не томи, говори как есть.

Твой дед не умер.

Сергей присел на второе сиденье.

«Как это не умер? Я же собственными глазами это видел».

Кать, о чём ты сейчас говоришь? Это... Невозможно. Мы оба видели, что он мёртв!

Я тоже так думала. Но полиция... То есть, врачи. Они говорят, что у него была кома. Что кресло, видимо, что-то ему ввело и не дало остановиться сердцу окончательно, но... Ты видел.

«А в прокуратуре заподозрили, что кома вызвана попыткой убийства, и потому отказывались что-либо сообщать, ссылаясь на ожидание результатов вскрытия. По крайней мере, теперь всё ясно».

Серё-ёж, опять протянула Катя. Алексея Викторовича завтра обещали привезти. И... Я уже выставила на продажу его кресло. Его вчера выкупили.

Его ведь ещё не забрали?

Нет, но на днях должны.

Ладно, дорогая, что-нибудь придумаем. Пока уложи его на то кресло, пока не забрали, хорошо? А я договорюсь с Виктором насчёт оплаты. Ещё можно будет пустить деньги с возвращённых за мой наладонник на новое.

* * *

Сергей плюхнулся на лежанку, закрыв лицо руками. Павел, как обычно, глазеющий в окно, поинтересовался:

Полагаю, ты не рад тому, что твой дед выжил?

Нет. Совершенно нет.

Сергей со вздохом поднялся с лежанки и потянулся за рюкзаком. Достал оттуда таблетку от головы, потом взял кружку, налил в неё воды, запил таблетку и только потом продолжил:

Не потому, что я такой меркантильный и мне жалко денег на новое кресло. Пропадом оно пропади. Ты просто не видел, каким был мой дед в последний раз, когда я его видел. Это был натуральный овощ, не осознающий окружающий мир. Это состояние намного хуже смерти. Я уверен, будь у деда возможность хоть что-то сказать, он немедленно попросил бы прекратить его жизнь. Я бы на его месте желал того же. И почему в России до сих пор не разрешена эвтаназия?

Потому что и убийство, и самоубийство считаются грехом во многих религиях. Потому что родственники смогут злоупотреблять им, чтобы заполучить наследство. И потому что считается, что всегда можно обеспечить умирающему должный уход и по-максимуму улучшить качество его жизни, ответил Павел. А ещё потому, что принятие такого закона определённо принесёт огромное множество проблем.

И последняя причина, как мне кажется, главная, со вздохом ответил Сергей.

Они некоторое время ехали молча.

Павел, вот скажи. Ты говорил о том, что хоть раз нужно побывать на море. Чего в нём такого особенного?

Словами невозможно объяснить. Море просто нужно увидеть. Хотя бы раз в жизни. Поверь, ты навсегда это запомнишь.

Ладно. Мне пора за работу.

Через полчаса, когда расчёты были проверены и перепроверены, Сергей отодвинул от себя листок бумаги.

Поскорее бы мы уже доехали. Надоело всё.