В дверях появилась Аму, напуганная моим криком. Она звала меня? Я ничего не слышала. В ее темных глазах была жалость. Только когда я посмотрела в ее полное сочувствия лицо, мои губы задрожали, слезы наполнили глаза, и появилась жгучая боль в сердце. Я открыла рот и зарыдала. Аму забралась на кровать и прижала мою голову к своей мягкой груди. Ей не надо было ничего говорить, она и так знала, что между хозяином и хозяйкой что-то было не так. Я упиралась головой в ее грудь. Аму тихо качала меня. Ни слова не сорвалось с ее губ. Ни единой истории о тетушке-интриганке или злобной второй кузине. Она качала меня, не обращая внимания на целую реку слез.

— Рыба и мясо, — напомнила я, задыхаясь.

В мыслях я представила полиэтиленовые пакеты с продуктами с рынка, стоящие на кухонном столе. Я видела блестящие крылья черных мушек, так преданно летавших рядом, словно плакальщицы в платках над телом умершего. Аму кивнула и молча вышла. В тот миг я любила ее больше, чем кого-либо в своей жизни.

Мои руки и ноги все еще слушались меня. Я выбралась из кровати и позвонила в компанию по прокату машин. Мадам хотела бы оставить номер своей кредитной карточки или расплатиться наличными? Наличными, пожалуйста. Сегодня в два часа. Хорошо.

В два прибыла машина. Я доехала до конца улицы, прилегавшей к нашей, и припарковалась под деревом.

В полседьмого вернулся Люк. Он выглядел веселым.

— Как прошел день? — спросила я.

— Очень хорошо. А у тебя?

— Блестяще. С ребенком все в порядке.

Он подошел поцеловать меня в левый висок, это было его любимое место. Эти губы были прохладными и знакомыми. Иуда. Как легко он врал мне! Я смотрела на него, и, к моему ужасу, слезы стали наворачиваться на глаза и вскоре потекли по мои щекам.

— Что? Что случилось? — закричал испуганно муж.

— Гормоны, — объяснила я с жалкой улыбкой. — Нет причины беспокоиться.

— Правда? — он, казалось, не был уверен.

— Да, правда. В котором часу ты едешь на свое собрание?

— Собрание в девять, но я могу отменить его, если ты плохо себя чувствуешь.

Он поразил меня. Какое абсолютное хладнокровие! Без малейшего чувства вины изображать искреннюю заботу!

— Нет, я чувствую себя прекрасно. Может, просто устала. Езжай. — Мои слова звучали так же неестественно, как я себя чувствовала. Его, кажется, удовлетворил мой ответ. — Сейчас мне нужно отдохнуть. Что, если я с тобой попрощаюсь…

Люк сразу же понял. Подошел и нежно поцеловал меня в губы.

— Да, отдохни немного. — На его губах была сдержанная добрая улыбка.

Я улыбнулась в ответ. Ты негодяй! Как можешь ты быть таким бесчувственным? Я аккуратно встала из кресла, не желая показаться неуклюжей. Несомненно, она была изящной и стройной, но у меня на ее счет были планы. Ее голова на блюде — это единственное, что меня устроило бы. Я чувствовала, что он провожает меня взглядом, когда я медленно уходила. Поднявшись наверх, я повернула ключ и села в ожидании на кровать. Когда я услышала, как закрылась дверь его спальни, я тихо вышла из комнаты и спустилась вниз.

Когда я быстро шла по дороге, мое сердце очень громко билось в груди. Что, если Люк стоял у своего окна и смотрел на меня? Я просто скажу, что мне нужно было пройтись, чтобы прояснить голову. Солнце уже село за деревья, день был красновато-коричневым и золотым, когда я вышла из ворот. В его окне горел свет, но никого не было видно. Он все еще был в душе. Я пошла по дороге, ведущей к главной. В конце стояла темно-синяя машина, которую я взяла напрокат. Дрожа, я села в машину. Темнело. Я ожидала.

Скоро мимо проехала его машина. На какую-то секунду страх парализовал меня. Затем мои руки и ноги, словно отдельные существа, снова ожили. Повернут ключ, включена передача. Нажата педаль газа. Было легко догнать его. Я ехала за ним туда, где дорогие торговые центры вырастают из земли, словно разбуженные гиганты. Муж остановился около магазина китайских лекарств. На первом этаже этого магазина был салон красоты, а на верхнем — вывеска, предлагающая девушек в качестве эскорта. Рядом с магазином китайских лекарств была маленькая узкая лестница за железной дверью. На моих глазах дверь открылась, и оттуда вышла молодая девушка невиданной красоты в длинном черном наряде чеонгсам с золотой вышивкой в форме побегов бамбука. Идеальные ножки показывались в длинных разрезах ее одежды, и абсолютно черные до плеч волосы обрамляли ее улыбающееся продолговатое лицо. Сногсшибательная девушка помахала рукой мужчине из аптеки, не тот ей не ответил. Она спустилась по нескольким ступенькам на улицу и плавно скользнула на переднее сиденье машины Люка. Он тронулся, не оглядываясь.

Я сидела, вцепившись в кольцо руля, наверное, час, а может, десять минут. Время больше не имело значения. Машины проезжали мимо. Другие девушки спускались по этой лестнице, одетые в разнообразные обтягивающие откровенные наряды и плавно садились в большие роскошные машины, иногда — в такси, а я сидела и наблюдала. Пока, наконец, мимо не проехал продавец, развозивший лапшу. Звонок на его велосипеде прозвенел рядом и разбудил меня от тихого сна.

Я завела машину и поехала домой. Вдруг странная боль охватила мое оцепеневшее тело. Она появилась в левой части живота и разлилась, словно капля отравленных синих чернил в круглом горшке молока. Росла и росла. Скоро я поняла, что отравлен будет весь горшок, но, наконец, я уже поворачивала к дому. Как я добралась — это тайна, спрятанная в глубинах подсознания, которое и привело меня обратно домой.