Маршал нахмурился, осознав, видимо, что для ученика этот вопрос имеет большое значение.

— Если понадобится — а в каких случаях это понадобится? — все же спросил он, не желая сразу закрывать тему, хотя уже понял, что запретить не удастся.

— Я не могу сказать вам точно, — Хор продолжал говорить на той же громкости. — У меня есть цель, путь к которой заслонен загадкой, и есть зацепки, способные помочь в решении этой загадки. И одна из таких зацепок и есть кольца памяти, контрабандой перевозимые в Грозовой Мир при моем содействии и там продаваемые. Вы, думаю, понимаете, что я не стал бы проворачивать это ради одной только выгоды. Однако полностью объяснить свои цели вам я не могу, поскольку эта тайна должна остаться тайной даже для близких моих друзей, в разряд которых я, увы, не могу вас пока отнести.

— В таком случае я желаю вам удачно дойти до вашей цели, используя как можно меньше противозаконных способов, — учтиво произнес Байонис. — Мы ещё обсудим это. А сейчас можете насладиться началом полета: «Рассекающая» отправляется.

Хор посмотрел в окно, на суетящуюся причальную группу, которую правильнее уже было назвать отчальной. Один за другим канаты отвязывались от специальных стоек, и матросы, высовываясь из открытых окон служебного отделения, убирали их внутрь. Отвязывание происходило в строгом порядке, поэтому дирижабль равномерно приподнимался над землей. Загудели и застучали, включаясь, моторы. Последние канаты исчезли, и «Рассекающая» начала медленный подъем и ещё более медленный разворот на север.

Дома и улицы Квемеры, люди, автомобили, телеги становились все меньше. Хор с интересом смотрел на выглядящий моделью город, отмечая некоторые свои маршруты, с легкой усмешкой глядя на выделяющийся стеклянной верхушкой Центр Одаренных, на не очень-то заметную рядом с администрацией часозвоню, на извилистую реку Соу, пересекавшую город, на дальние кварталы, где они с Раль встречались после своих приключений и где располагалась их конспиративная квартира.

Что ж, Хор мог благодарить неожиданный поворот в своей судьбе хотя бы за то, что он дал полюбоваться столицей с высоты полета дирижабля. Жаль только, что Байонис немало заинтересовался его прошлым после этого разговора, - впрочем, это в конце концов все равно бы всплыло между учителем и учеником.

Когда Хор думал или говорил о событиях той давности, когда он начал резко менять свое мировоззрение, он обычно говорил: десять лет назад. На самом деле то, что стало толчком ко всему этому, произошло двенадцать лет назад, когда ему шел одиннадцатый год. Юный Мальс стал свидетелем не самой приятной истории: стремление человека любой ценой вернуть дар привело к смерти. И после этого у мальчика начал постепенно снижаться уровень магии. Никто тогда и не думал, что Ричардель со столь высоким потенциалом способен оказаться в Центре Одаренных: все взрослые были уверены, что это временное явление. А он вдруг отчетливо представил себя лишенным магии, практически на грани - посмотрел на систему образования и распределения в знатных семьях не сверху, как привык, а с самых низов, и увидел то, чего не желали замечать люди вокруг.

Дар ухудшался - сравнительно медленно, однако неуклонно. Мальс все глубже проникал в нюансы их системы, выспрашивал у всех знакомых информацию о людях, которые остались без магии, и чем дальше он продвигался, тем более неутешительной становилась картина. Хор пытался поговорить об этом с отцом, с братом, с Ричарделями, но получал в ответ “заботливые”, а на деле равнодушные советы не переживать из-за этого. Никто рядом не желал признавать того, о чем говорил, буквально кричал юный Мальс. И это его злило. Это пробуждало в нем характерное для их семьи упрямство и нежелание становиться частью системы.

Снижение уровня резервов остановилось. Его уже не считали выдающимся в плане дара Ричарделем, но таланты позволяли занять высокое положение среди военных. Согласно гороскопу. Слово “гороскоп” к тому времени уже начало неимоверно раздражать Хора: он не понимал, как можно ссылаться на столь неавторитетный источник при утверждении будущей стези ребенка, родившегося в знатных семьях. Упрямство все росло. Его возражений, его исканий, его вопросов не желали замечать - что ж, Мальс решил поступать так, чтобы весь его путь выступил протестом против этой системы.

Резко ухудшились результаты по учебе. Хор саботировал уроки, а на все нотации отвечал вызывающей усмешкой. После долгого разговора с сыном Арктер Хорана попросил главу семьи Ричардель перевести Мальса обратно в родную фамилию. Это случилось как раз десять лет назад, и это было небольшой победой: во всяком случае, он уже не следовал пути, предопределенному гороскопом. Новый наследник семьи Хорана усиленно работал, желая достигнуть успехов на своем направлении, и продолжал искать информацию, продумывая, как смог бы подняться наверх, чтобы изменить то, что его возмущало: нерациональность системы в определении профиля детей.

В шестнадцать лет магия исчезла совсем. Хор отнесся к этому спокойно: чего-то подобного он ждал. А спустя три года Арктер Хорана объявил старшему сыну, что тот не справляется с обязанностями наследника, и невозмутимо отправил Мальса в Квемеру, в Центр Одаренных, сам занявшись воспитанием и обучением младшего, Ровиаса.

Так Хор очутился на самом низу - но все ещё считал, что впоследствии поднимется, дабы все изменить. В Центре его держали дела, связанные с кольцами памяти, и ещё - это он осознал чуть позднее - дружба с Раль. Она сумела стать единственным близким человеком для него, решительно пройдя сквозь ту стену, какой Хор отгораживался от других людей: элемент поведения наследника, помноженный на сдержанность и привычку больше обороняться, чем идти на контакт. Практически со всеми знакомыми он не сохранил хороших отношений, поскольку со своим видением системы оказался далеко от них.