Муж еще полюбил прижиматься к ней со спины, одной рукой обнимая за грудь, а другую подкладывая под голову.

Сейчас он открыл глаза, будто услышав, что Жанна проснулась. Он всегда спал чутко.

— Еще рано?

Она кивнула.

Ее король.

Жанна столько раз со смехом говорила ему, что не король он, не король! Она знает королей! Они не ковыряются в шахтах, отыскивая старые жилы, не строят город людей, не запускают печи и не проверяют лично качество плавок!

На что Торин отвечал, чем же его супруга тогда недовольна? Что стала женой простого гнома, а ей приходится и принимать высоких гостей, и снаряжать отряды за продовольствием, и разбирать завалы нижних ярусов Эребора?

«Гнома, первого среди равных, — шептала счастливая Жанна в ответ. — И самое ужасное было улыбаться Трандуилу, отдавая самоцветы белее света звезд! А самое тяжелое — убедить тебя помириться с Бильбо».

Гном приподнялся на локте, отгоняя воспоминания. Внимательно посмотрел, взял руку с тяжелым обручальным кольцом и поднес к губам. Не отпуская, смотрел исподлобья, только зрачки расширились. Полотняная простынь сползла, обнажая широкие плечи, все в свежих ожогах от горна. Торин вопросительно приподнял бровь, и сердце у Жанны забилось, а кровь прилила к щекам…

…Мысль о том, что она не имеет никакого права находиться здесь, рядом с Торином — та мысль, которая так долго мучила ее, покусывая днем и не давая спокойно спать по ночам, та мысль, которую она всеми силами гнала от себя — окончательно настигла ее.

Жанна, тяжело вздохнув, виновато опустила голову.

Торин взял ее лицо в ладони, широкие, очерствевшие от работы. Прижал к себе, словно начиная старый спор. Жанна уперлась ладонями ему в грудь, то ли возражая, то ли отталкивая.

— Ты думаешь покинуть меня? — Торин вздохнул. — Опять сбежать из Эребора! Я не имею власти отговорить тебя от этого… Да, мы договорились, что я ни в чем не буду неволить тебя, — гном сжал кулак. — Хоть мне нелегко дались эти слова. Но скажи, чего ты боишься, моя королева?

Жанна еще больше вздрогнула от его слов. На поле боя все было куда проще.

— Все прекрасно. Я выполняю все, что должна делать особа в моем положении, гномы… Они невероятны! Твой народ — прекрасный народ.

— Наш народ, Жанна! Я говорю не об обязанностях. Я говорю о желаниях и страхах. Долг для тебя всегда был превыше всего. А ведь ты — ты! — считаешь себя не ровней мне.

Жанна опустила взгляд, боясь признаться в этом даже самой себе. Несказанные слова ведь не имеют силы? Хотя теперь это не помогало.

— Ты столько раз спасала меня! Ты была со мной до конца, даже когда пропала всякая надежда…

— Это было давно. В другой жизни.

— У тебя было много жизней. Пора понять, какая из их настоящая. Ты говорила, королева должна быть сильная и мудрая, умная и почитаемая… Ты именно такая! Мои подданные полюбили тебя. А ведь мы, гномы, недоверчивы к чужакам.

Не смея верить, Жанна подняла глаза. Торин казался серьезным и даже печальным, но в темно-синих глазах сквозила улыбка — как просвет ясного неба среди туч.

— Твое сердце как сталь, как бесценный мифрил, а гномы очень ценят такие вещи. Молодые воины напрашиваются в утренние караулы, чтобы хоть одним глазком увидеть нашу разминку на мечах, — продолжил король, еще понизив голос.

— Но я не гномка…

— Чужеземкой тебя еще никто не называл! А знаешь, как тебя называют мои подданные? — он лукаво улыбнулся ей, лучики опять побежали от глаз, как от солнца. — Наша королева!

Жанна потрясенно замерла. То, что ей казалось простой данью вежливости и уважением к супруге Короля-Под-Горой… неужели имело другое объяснение? Может, не все так плохо, как ей казалось в самых затаенных мыслях?

— Ты смогла завоевать их сердца. Теперь у тебя есть долг и перед ними.

Жанна выдохнула — Торин всегда знал, что ей важно.

— Помнишь вчерашний вечер?

Донельзя «ску-ушный визит», как любил говорить Балин. Один из многих, на которых ее присутствие было обязательно. Как и облачение в великолепную и очень тяжелую одежду… Но все это мелочи по сравнению с тяжестью мыслей!

— Одна твоя улыбка, взгляд, расспросы о семье… Искренне сочувствие в ответ на слова о болезни дочери — и посол уже твой! Ты смотришь на окружающих и видишь в них только хорошее. И они пытаются стать лучше для того, чтобы не разочаровывать тебя, мое сердце. Ты сможешь стать лучшей королевой, которая когда-либо была у моего народа. Поверь мне, битва здесь, сейчас, рядом со мной, будет не менее опасной, чем все, через что нам уже довелось пройти.

— А если я никогда не смогу иного… — у нее прервалось дыхание.

Последний и самый страшный кошмар, преследующий ее и днем, и ночью, был выдавлен почти с рыданием.

Улыбка вовсе пропала из глаз Торина.

— Ты не представляешь, как давно, еще у эльфов, эта мысль пришла мне в голову. Я принял ее и смирился с последствиями, посчитав их допустимыми.

Жанна не могла говорить, она даже дышать не могла.

— Пустое. Не забивай себе голову и не торопись с выводами. Прошло слишком мало времени. Да это и не главное. Ты — единственная, а наследников у Эребора хватает! Хотя, помнишь, что говорил Элронд? «Жанна — не такой человек, как все люди в Средиземье. Возможно, она из прошлого, но скорее всего, из отдаленного будущего. Потому что в ее человечьей крови есть капля гномьей. Так что не теряйте надежды — для вас, дети мои, все возможно…»