— Сегодня тебе будет не до походов. А насчет поесть…

Бард свистнул, и паренек, бегущий по деревянной мостовой и звонко шлепающий по лужам босыми пятками, остановился.

— Пацан! Найдешь, где достать еду?

Тот кивнул и цапнул тут же брошенную монетку, продолжая с интересом и без особого страха рассматривать в чужом окне полураздетого сонного Барда — грозу Эсгарота, цепного пса бургомистра и прочая и прочая.

— Столько же получишь, когда принесешь, — довольно зевнул тот.

— А… что вы тут делаете? — не выдержал паренек, любопытный, как все обитатели Города-На-Воде.

— Живу я тут, — ухмыльнулся Бард, упершись в створ.

— А-а-а… — с пониманием и некоторым ехидством протянул мальчишка, и Бард не удержался:

— А что — я не могу жить у своей жены? — он выудил из-за спины и прижал к себе Ингрид, которая покраснела, сопротивлялась и выглядела при этом до того очаровательной, что Бард чмокнул ее в щеку, заставив смутиться еще больше.

— Чтобы Бард женился?! — хихикнул пацан, взметнув тощей ногой кучу брызг. — То-то месячный дождь перестал!

Насмотревшись, как паренек множеством жестов и гримас высказал свое одобрение, Бард рявкнул: «Беги давай!», жалея, что не дотянется с подзатыльником.

Тот убежал, восторженно подпрыгивая, а Ингрид с упреком и смущением начала:

— Любовь моя, ну зачем ты…

— Затем! Одному свидетелю мы уже показались. Домохозяйка не считается. Надо будет найти еще, но не сегодня, родная.

Бард рассказывал о своем решении уехать, попутно разливая принесенное вино, разламывая хлеб и любуясь вытащенными Ингрид старинными бокалами из дутого стекла:

— Я понимаю, что прошу о многом… Подумай хорошенько, не отвечай сразу, — не удержавшись, прижал к губам ее руку, опять заставив Ингрид покраснеть до корней волос. — Это ведь мне здесь больше не жить и не работать. Я мог бы попытаться придумать что-нибудь еще, я мог бы уезжать на заработки или сопровождать грузы. А у тебя хорошая, любимая работа, да и Гондор так далеко! Ты даже из этого дома никуда…

— Когда выезжаем?.. — засияла Ингрид.

Ухватилась за его кисть своими пальчиками, поцеловала и прижала к груди, произнеся слова клятвы, такие древние, что они казались седой легендой:

— «Признаю тебя мужем своим, и пусть станет твоя семья моей семьей, твой город — моим городом, твое небо — моим небом».

Лукаво улыбнулась, глядя на Барда. Откуда, как она узнала?! Мало сказать, что он был ошеломлен, он был опять ошарашен и сбит с толку!

Старинная клятва Дейла, хранимая в его семье, не оставляла места даже разъезду супругов, не говоря уже о разводе. А Ингрид произнесла ее и согласилась идти с ним на другой край мира…

Это была еще одна сторона его новой жизни, о которой Бард даже не задумывался. Взять на себя ответственность за чью-то судьбу, столь трогательно и без сомнений врученную ему, оказалось куда труднее, чем уйти от бургомистра и продать все, что можно, собираясь в дальний путь. Оставалось лишь дождаться отряда, выступавшего на юг через одну-две недели. Гондорцы и в Ривенделл обещали заскочить по дороге, а если он сможет уговорить поехать с ними и Альберта, Бард будет самым счастливым человеком на свете!..

Рядом с Ингрид у него словно вырастали крылья за спиной и появлялось давно забытое ощущение — не самой юности в ее незрелости и наивности, а сопутствующих ей чистоты и знания, что все будет и все еще впереди…

Дни до отъезда и правда летели быстро.

Бард был очень занят. Расположившись рядом с Ингрид, лежащей на кровати и читающей вслух какую-то занудную книгу, он пытался без помощи рук — одними губами — расстегнуть пуговички на ее платье. Было их много, а платье было очень красивое. Коричнево-желтое с тонкой голубой вышивкой.

— М-м-м… я слушаю, слушаю!.. продолжай, — буркнул Бард. Пока получалось не очень хорошо. Раздосадованный, он оторвался от своего занятия: — Да! Ты нарочно издевалась надо мной?

Ингрид отвлеклась от чтения:

— Как это?..

— Ты оскорбляла мой взор своим… этим серым безобразием, по недоразумению именующимся платьем и негодным даже для мытья полов?

Серое безобразие, все еще висящее в шкафу, не было порвано лишь потому, что Барду не хотелось огорчать Ингрид.

— Я всегда ходила так в ратушу, — удивленно сказала она. — И что в нем…

— Все! Оно раздражало меня, — вознегодовал Бард и вздохнул. — Может, потому, что я знал, какая под ним скрывается прелесть? — провел любимым жестом через талию и ягодицы. — Ты продолжай, продолжай читать про своего героя, хотя я уже очень сильно беспокоюсь за твое душевное состояние.

— Ну так вот… — успокоилась Ингрид и продолжила чтение…

— …То есть, узнав, что женился на родной сестре и заделал ей ребенка, он кинулся на меч? Лучше бы со злодеями воевал. Вполне в духе эльфов!