Бард разделался с последней пуговкой и, довольный, поцеловал спину Ингрид. Он тоже был белокож, но на фоне его рук тело жены казалось вылепленным из снега. Все мысли о книгах вылетели из головы.

— Бард, нет, ты не понял! Этот герой… ты послушай! Ты что… ты разве… Ай!

Бард перевернул Ингрид к себе, вдавливая в кровать, целуя в губы и одновременно запуская руку под юбку. Кажется, это становилось любимым жестом в ее присутствии…

— Что? Еще хочу тебя?

Ингрид, прижимая расстегнутое платье, опять покраснела до слез оттого, как он понял ее слова.

— Зря спросила. Да! Родная, боюсь, я буду хотеть тебя всегда. И ни на какой меч кидаться не собираюсь, окажись ты хоть моей… Да хватит уже об этом! Иди ко мне.

Ингрид попыталась вырваться, подергав плечами.

— Ты играешь в опасные игры, милая. Перестань, перестань вырываться, а то я уже точно не смогу остановиться… — его дыхание щекотало шею, а шепот в самое ухо был так сладок, что мир опять поплыл и Ингрид немедленно захотелось еще сильнее повертеться.

Бард вытащил из ее рук материю… скользнул ладонью ниже, знакомым жестом — по боку, через талию, задержавшись на бедре, потом вернувшись и сжав ягодицы. Ингрид вздохнула прерывисто… кровать стала такой тесной! Бард заметил ее волнение. Улыбнулся и ухватил ее обнаженную лодыжку, целуя ступню.

— Но одна идея мне понравилась. Не скажу какая, но хочу ей воспользоваться.

— Бард!..

— Тише! Я еще не посчитал твои пальчики, и не отвлекай меня! А ты — продолжай, продолжай! Что ты там еще говорила про этого?..

***

Еще через пару дней Ингрид попросила Барда вместе с нею проводить отряд гномов. Он скривился, но отказать ей не смог и пошел на главный причал. Из вредности он заставил Ингрид накинуть новый плащ с лисьей оторочкой, очень шедший к ее волосам. Ему ужасно хотелось нести ее на руках, а желательно — и вовсе никому не показывать, но пришлось совладать с собой, лишь идти рядом, сжимая ее локоть.

Невероятно довольный Риддак помахал им с площади. Горожане то кивали, то качали головами, словно не веря увиденному. Стражники по привычке приопускали и поднимали копья, качая островерхими шлемами. Домохозяйки выглядывали из окон, таращась на кольцо, подаренное Ингрид. Переговаривались все со всеми, делясь свежими новостями.

На Ингрид с Бардом бросали лепестки роз и горсти крупы, как на молодоженов, им улыбались и радовались, что удивляло недоверчивого и настороженного Барда. Он решил поцеловать Ингрид прямо здесь, создав новую тему для сплетен, но она, словно поняв, о чем он думает, стеснительно улыбнулась и покачала головой, шепнув: «Позже!». И Бард смирился.

На причале путники быстро и привычно перекидали и разложили поклажу, а сами разделились на две части: шесть гребцов в первой и шесть отдыхающих во второй, привязанной, лодке. И похоже, еще трое — сам король, Жанна и Балин — собирались устроиться на носу ведущей. В третьей, ведомой, лежала провизия и походные мешки.

Жители Эсгарота провожали гномов прямо как своих героев! Не сказать, что гномы были от этого в восторге. А бургомистр не пришел — его не было видно уже несколько дней.

Начальник причала не подходил и не здоровался, не понимая, как вести себя с нынешним Бардом. Потом неуверенно кивнул издалека.

Слухи о том, что первый помощник уже не первый помощник, облетели Водный Город быстрее паводковой волны. Всем известно стало и то, что Бард расстался с бургомистром. И вызывало это не испуг и еще большее отчуждение, а восхищение горожан, что изумляло Барда.

Балин, отойдя от своих, подошел к живо улыбнувшейся ему Ингрид. Поцеловал по-отечески в лоб, подержал ее руки и просил навестить как-нибудь «старого, дряхлого гнома». Косо, безо всякого одобрения посмотрел на Барда, пригладил ухоженную бороду и что-то прошептал Ингрид на ухо. Она сначала смутилась и покраснела, а потом рассмеялась звонко, как за тем памятным ужином.

«И как это он умудряется так веселить ее все время?» — недоумевал Бард.

— И не вздумай обидеть ее! — проворчал на прощание Балин.

Старый гном недовольно поджал губы, чем вызвал у Барда желание накрутить его замечательную бороду на свой не менее замечательный кулак. Но вспомнив, с каким уважением относится к Балину его дорогая жена, кивнул и послушно ответил, что приложит все силы, чтобы Ингрид была счастлива.

Посмотрев на своего недовольного спутника, та, о которой он говорил, шепнула ему на ухо пару слов. Правда, для этого Ингрид пришлось притянуть руками его голову, так как она едва доставала ему до груди:

— Не хмурься, дорогой! С тобой — я уже счастлива…

Бард, не в силах сердиться более, улыбался — только ей и только для неё. Именно улыбался, что для бывшего первого помощника бургомистра было делом новым, непривычным, и вызывало у Ингрид ответную солнечную улыбку.

Девушка со стальными глазами в полном боевом облачении, так понравившаяся его жене и вызвавшая удивление остальных горожан, держась очень прямо, осторожно садилась в первую лодку. Оперлась о руку короля гномов, коротко и благодарно взглянув на него. Посмотрела в сторону провожающей пары, легко кивнув на прощание. Ингрид, привстав на цыпочки, помахала, пожелав счастливой дороги.