Из дыры вырывался исток Быстротечной, и оттуда же шел белый пар и валил темный дым, весьма едкий.

— Дымок! — заявил сразу повеселевший хоббит. — Значит, Дракон в горе!

— Не будь наивен! — оборвал его Балин, огладив бороду. — Одинокая Гора заполнена его зловонным дыханием! А он сам может быть где угодно, даже прямо над нами!

Бильбо в ужасе уставился в небо над головой.

Около входа, нахохлившись сердито и устало свесив широкие крылья, сидела черная птица — большой ворон с отливающими синевой перьями и острым взглядом черных глаз. Он, наклонив голову вбок, пристально уставился на разведчиков. Резко взмахнув крыльями, отогнал от норы дрозда, тоже наблюдавшего за гномами со странным, зловещим вниманием. Поклекотав друг на друга и потеряв пару перьев, птицы разлетелись в разные стороны, но победа явно осталась за вороном.

Разведчики в недоумении переглянулись. Птицы всем показались весьма разумными. Что, если они вели наблюдение за гномами и теперь полетели куда-то с докладом?

Что ж, и отряд вернулся к Торину с докладом. Теперь оставалось делать короткие, осторожные вылазки, искать боковую дверь и ждать заветного дня Дьюрина.

Эта ночь оказалась самой темной и тяжелой за все время их пути, подвинув с пьедестала холодные Мглистые Горы и недружелюбное мрачное Лихолесье. Гномы были опечалены, но никто не упал духом, хотя они оставались все так же далеки от своей цели, как и в начале похода.

Тяжело вздохнув о своем, Торин переговорил с Балином и Двалином. Они решили наутро перенести лагерь левее, где было больше зелени для пони и лучше укрытие и от птиц, и от возможных вылазок дракона. Оглядев своих, Торин разрешил и развести костер, и приготовить еду…

– Преданность, честь и горящее сердце, — ответил Торин на взгляд Жанны. — Да я настоящий богач! Этого не купишь за все золото Эребора!

Жанна сидела, обхватив колени и глядя в огонь. Огонь… Мертвый Дейл не уходил из памяти. Гном притянул девушку к себе.

Лагерь спал, только Торин и Жанна так и сидели у костра, коротая ночные часы и находя опору в соприкосновении тел и душ.

Наутро, едва рассвело, резкий шорох крыльев вспорол сонную тишину, заставив всех вскинуть глаза. Ворон с парой седых перышек на шее — тот же или все-таки другой, еще крупнее? — безошибочно спикировал с высоты прямо на плечо Торина. На других он и не взглянул. Гномы, отшатнувшись вначале, кинулись вперед, готовые прибить наглую птицу. Торин же предостерегающе поднял руку, упредив необдуманный шаг. Важный ворон не торопясь почистил нос, пригладил клювом длинные перышки — словно одернул парадную одежду, — встряхнул и расправил в стороны мощные крылья, словно накинув на плечи гнома диковинный плат. Торин, чуть вздрогнув и расширив глаза, склонил голову.

— А… Да! Все верно! — пробормотал он.— И я рад встрече с тобой, Роук, сын Карка!

Гномы в ошеломлении наблюдали за ними.

Торин же, помолчав и будто прислушиваясь к чему-то, добавил:

— И что ты предлагаешь? Дверь снаружи почти не видна… А сколько их? Ну, коли так… Благодарю за службу!

Гном почесал горло странной птице, во взгляде которой вековая мудрость, подобная эльфийской, мешалась с живым человеческим любопытством.

— Семья Роака так много веков доблестно служила Королям Подгорного Царства, — негромко объяснил Торин. — И не забыла об этом и по сей день. Вороны готовы с честью продолжать выполнять свой долг, даже если наше королевство и лежит сейчас в руинах.

Ворон потянулся вслед за рукой гнома. Резко наклонил голову вправо, потом — влево. Провел клювом пару раз по темным волосам, будто расчесывая их; легко дернул косичку с серебряной заколкой, заставив Торина насмешливо фыркнуть; каркнул довольно, как-то даже с любовью. Потом взлетел, тяжело оттолкнувшись когтистыми лапами, и быстро скрылся с глаз.

Король широко улыбнулся, как не улыбался уже очень давно. В руке его появился заветный ключ и, подкинув и поймав его, Торин заявил уверенно:

— Нам помогут!

========== Часть 35. Одинокая гора и страж ее сокровищ ==========

Роак практически не расставался с Торином — сидел на его плече, свесив голову, не взлетал, а лишь при резких движениях сильнее впивался в плечо гнома. Поглядывал черными бусинками глаз на все вокруг с неослабевающим интересом и важностью. Или еще более важно прикрывал веки.

Вороны помельче прилетали с докладом, каркали хрипло, а Роак, все также тяжело опустив крылья на плечи гнома, негласно переводил ему. Король усмехался, протягивая на ладони мелкие орешки под острый черный клюв. Ворон не брал — он был слишком горд для этого. Торин отворачивался, делая вид, что не смотрит — только тогда Роак быстро выхватывал угощение. Нехорошо, конечно, но очень уж вкусно, а ворованное — куда лучше, чем жалкая подачка…

Гном щекотал ему перышки, и большая птица курлыкала от удовольствия, подставляя то грудку, то низ крыла под его пальцы.

Когда Король-Под-Горой шел куда-то или был чем-то занят, ворон всегда сопровождал его, по-прежнему сидя на плече, цепляясь когтями за одежду. Иногда расправлял широкие крылья, будто потягиваясь. Но слетать отказывался, кроме как ночью. Каждый вечер пристально смотрел на Жанну и лишь потом улетал по своим птичьим делам.

Вороны обшаривали всю округу, особенно западные отроги, в поисках малейшего намека на дверь или хотя бы на узкую щелку в камне, но пока безрезультатно. Отгоняли назойливых темных дроздов, ползающих в поисках сочных улиток по осклизлым скалам.