— А ваша такой не была? — Его тон сделался теплым, дразнящим.

Я оглянулась через плечо.

— Я о своих поцелуях не болтаю.

— Или только о поцелуях в монастырях?

— Меня это не привлекает. — Я порылась в своей коллекции неточных цитат, подыскивая оружие нападения. — «В могиле не опасен суд молвы, но там не обнимаются, увы!» [59]

— А, но это келья, а не могила, — сказал Колин, направив свет на одну из скамей в нишах; свет веером лег на стену.

— Разновидность могилы, — заспорила я, облизнув губы и чуть-чуть отступив назад. Я уже так давно ни с кем не кокетничала, что практически забыла, как это делается. А ведь мы флиртовали, не так ли? — Могила утраченных надежд и амбиций. Интересно, что эти люди должны были чувствовать, когда монастыри распускали и они вдруг видели, что весь образ их жизни идет… ну, в могилу. — Я сама не понимала, что говорю, сознавала лишь — губы у меня шевелятся, вылетают слова, но за содержание я не отвечала. — Кроме того, это же монастырь, — упрямо сказала я. — Здесь менее всего уместны романтические развлечения.

Колин засмеялся:

— Вы не читали вашего Чосера?

— Нельзя верить всему, что написано у Чосера, — возразила я, но без особого жара, потому что Колин как-то так ненавязчиво оперся рукой о каменную стену у меня над головой.

Я предприняла героическое усилие взять себя в руки и сосредоточиться на своих словах, вместо того чтобы смотреть на губы Колина и гадать… Впрочем, нет нужды углубляться в то, о чем я гадала. История, твердо напомнила я себе. Вот ради чего я здесь. Шпионы. Монахи. Шпионы, переодетые монахами.

Меньше всего меня сейчас волновало, что кто-нибудь вплывет в эту комнату в большом цветочном костюме с табличкой: «Твой Черный Тюльпан здесь». Все мои нервы настроились на мужчину, крича: «Приближается!» Я чувствовала тепло, исходившее от его груди, вдыхала чистый запах порошка, оставшийся на воротнике его рубашки, и мои губы покалывало от того особенного шестого чувства, включающегося только тогда, когда мужчина наклоняется слишком близко и здравый смысл отключается.

Глаза у меня закрылись.

ДР-Р-Р-РИНЬ!

Что-то резко и пронзительно задребезжало, словно враз сработали пять пожарных сигналов тревоги. Я оцепенела с закрытым глазами и поднятым лицом. Должно быть, я походила на крота, вытащенного на свет из его норы. Над собой я чувствовала Колина, точно так же застывшего от жуткого вибрирующего звука. Это был не сигнал воздушной тревоги. Это даже не была Джоан, пришедшая отомстить. Звонил мой телефон. Извещая о приходе сообщения.

Я мысленно чертыхнулась.

И не открывала глаз в тщетной надежде, что если я буду стоять очень-очень тихо и очень-очень горячо молиться, то звук прекратится и мы с Колином продолжим с того же места, как будто ничего не случилось.

ДР-Р-Р-РИНЬ! ДР-Р-Р-РИНЬ!

Мой телефон снова сигналил. Беспрерывно.

Приятная смесь моющего средства и лосьона после бритья отдалилась, сменившись холодным воздухом. Я приоткрыла глаза и оторвалась от стены, пашмина косо свисала с моих рук.

— Вы меня извините? — мучаясь от унижения, спросила я, нащупывая в сумке вибрирующий телефон. Благодаря его несвоевременному вмешательству все остальное вибрировать перестало — за исключением моих раздерганных нервов. — В смысле… это просто… мало ли, что-то случилось, — неуклюже закончила я.

— Конечно, — вежливо сказал Колин, настолько вежливо, что я спросила себя, не приснилось ли мне все предыдущее.

Подобно Чеширскому коту он снова возник у стены в нескольких шагах от меня. Опирается рукой на проем разрушенного окна и выглядит совершенно невозмутимым, как будто все время там и стоял.

Может, и стоял. Может, я все это выдумала.

Выдумки выдумками, но кошмарный звук, идущий из моей сумки, оставался вполне реальным. Телефон все еще завывал в своем чехле от «Коуч». Обдирая замерзшие пальцы о молнию, я вытащила телефон из плотно набитой сумки, всмотрелась в крохотный экран. Он светился злым неоновым светом в темной келье.

«ПЭММИ», — объявил экран.

Я готова была убить ее. Честно, взаправду убить.

Я сделала глубокий вдох и подавила желание швырнуть телефон на пол и топнуть по нему как Гном-Тихогром [60] .

Может, Пэмми серьезно заболела. Может, ее бросил… ой, как же его зовут? Они никогда не задерживаются настолько, чтобы я запомнила. Приемлемым поводом для сообщения может быть и похищение мафией с требованием в двадцать четыре часа собрать выкуп. А в Англии хоть есть мафия? Пусть только попробует не быть, мрачно подумала я.