"Они уже на наших позициях! Повторяю: они уже на наших позициях! Помогите!".

– Пятьдесят восемь секунд.

"Боже мой!...".

– Тридцать секунд.

Связь неожиданно прервалась. Без каких-либо шумов, тресков – ничего. Просто воцарилась тишина. Техник все время глядел на часы. Через пару десятков секунд он поднял голову.

– Ну что, русские получили прямо в каски.

– По шапочке. – Коллега подал ему кружку со свежим кофе. – Сахару?

Офицером, пришедшим из бокового хода, оказался капитан, молодой служака, явно выполняющий некую миссию. Явно, он не был командиром данного подразделения, а это означало, что кто-то желает наших друзей быстро сплавить.

– Слушаю вас? – в голосе звучала сталь. – Чем могу помочь?

– Мы хотели бы воспользоваться вашей связью с линией фронта. Непосредственной.

– Телефонной связью?

– Да.

– К сожалению, это невозможно. Почему вы не воспользовались возможностями связи абвера?

– Боже! – не выдержал Шильке. – Ведь у абвера нет непосредственных телефонных соединений с линией фронта!

– Тогда, может, по радио?

Прибывший тип явно ничего не знал о процедурах соединения по радио.

– Это как же? Открытым текстом на всех частотах?

Капитан пожал плечами.

– К сожалению, ничем не мог вам помочь. Свяжитесь с командованием крепости. У них точно имеется связь.

– Капитан, а вы знаете, сколько это займет времени?

– Мне весьма жаль, только телефоны артиллерии не могут быть никому предоставлены. – Капитан замялся. – Но здесь имеется нормальный городской телефон, - с издевкой произнес он и указал на висящий на стене аппарат, которым, наверняка, раньше пользовались солдаты, чтобы под присмотром унтер-офицеров переговорить со своими семьями, если те находились в голоде. На столике под аппаратом даже лежала телефонная книжка. – Это все, что я могу для вас сделать.

Он отдал салют, в соответствии с уставом, и ушел, стуча каблуками по брусчатке.

– Ну и сво… - начал Шильке, но замолчал на половине слова. Времени у них оставалось все меньше. – Что делаем?

– Я думаю, - буркнул Холмс.

– Что, пешком, на самую линию фронта?

– Ага, и будем на темную таскаться от роты к роте, спрашивая, а нет ли у них человека, которого мы ищем?

– Хорошо, тогда днем, со всем отрядом. Не забывай, как расправились с Надей. Здесь каждая секунда…

– Я думаю, - прервал его Холмс.

И действительно, какое-то время он молчал, после чего нагло подошел к оперативному столу и снял с него карту с обозначенной линией фронта; положил ее на столике у телефона и начал чего-то разыскивать в телефонной книжке.

– Иди сюда, - сказал он, снимая трубку. – Позвони по вот этому номеру.

– Зачем?

– Это мясная лавка. Судя по адресу, она располагается метрах в пятистах от линии фронта. Самое большее, в километре. Хозяйку зовут Грета Мюллер.

– Парень, да там же никого нет после эвакуации. А если кто и есть, он пердит от страха в подвале.

– Вот именно. Мясная лавка, значит, у них должны быть большие подвалы, следовательно, людей должно быть много. Услышат телефон, кто-то поднимет трубку.

– И что я должен им сказать?

– Разговаривай только с Гретой. Попугай ее. Скажи, что тебе все известно про ее торговлю левым мясом. И что ты ее расстреляешь.

– А если она не торговала левым товаром?

Холмс даже вознес взгляд к бетонному потолку.

– Дитер, Дитер, это же мясная лавка. Торговала, торговала, можешь мне поверить.

Шильке предпочел не комментировать подхода немцев и поляков к одним и тем же вопросам и послушно взял трубку.

– И что ей надо сделать?

– Пускай бежит к первому же встреченному немецкому офицеру и вызовет у него жалость, как угодно.

– И он нам позвонит? – Шильке прикусил губу. – Через линии артиллеристов? Ну да. Тогда не откажут.

Он быстро набрал номер. Ожидая соединения, вновь инстинктивно потянулся за сигаретой и тут же выругал себя в мыслях. Неожиданно в трубке раздался хриплый голос. Кто-то говорил на смеси немецкого и русского языков:

– И чего ты, германец, хочешь, а?

Шильке это настолько застало врасплох, что он инстинктивно ответил:

– Я звоню Грете.

– Грете? – Теперь уже удивлялся русский. – Ага. – Несколько секунд царила тишина. – Грета! Грета! Это муж тебе звонит. Беспокоится.

В трубке был слышен чей-то крик. Женский. Но его прервал сильный удар.

– Это ты Грета? А ну признавайся!

– Нет… - Всхлипывания. – Я Марике.

– Тихий ужас. Как-как?

– Марике.