Шильке еще раз глянул мельком на портал тринадцатого века. У Влостовица был тот еще характер. Наследник Кривоустого, Владислав II, вступил с ним в конфликт и… довольно скоро получил прозвище "Владислав Изгнанник". Типично польский подход к делу. И потому-то Шильке смеялся над русскими, которые желали отдать Бреслау своим союзникам, про себя относясь к ним, словно к своим подданным, и считая, что, благодаря этому, сами станут здесь править. Как же, как же… Станут править… Такого же результата они могли достичь, усевшись голым задом на бочке с порохом, держа во рту зажженную сигарету, и править. Ну да, эффект тот же самый, только достигнутый гораздо быстрее. Вот к чему ведет незнание ментальности иного народа.

Лейтенант глянул на часы. Четырнадцать минут одиннадцатого. Часы он сегодня подстраивал утром, по сигналу радио. Где же сейчас мог быть Холмс? Понял ли он сообщение, выкрикиваемое разносчиками газет? Шильке следил за тем, как самая длинная стрелка перемещается к двенадцати. Четверть одиннадцатого. Агенты разведки исключительно пунктуальны. Так что же случилось теперь? Он находился на расстоянии в несколько сотен метров от "Подвала", но не мог сделать хотя бы шаг в ту сторону. Что же там случилось? Схватил ли Крупманн Холмса? Или польский офицер понял сообщение и смог сбежать? И придет ли он на встречу возле портала? Шильке огляделся. Ничего. Самые обычные прохожие, небольшая группа принудительных рабочих – поляков, убирающих улицу, какой-то фургон, везущий прикрытые брезентом ящики…

– Оченно прошу прощения герр официр, - на страшно ломаном немецком языке произнес один из поляков?
– Можно мне здесь убирать?

Не говоря ни слова, Шильке милостиво отодвинулся. И вдруг кто-то из группы оборванцев бросил ему под ноги свернутую в шарик бумажку. "Что за хамство!" – инстинктивно хотел было воскликнуть лейтенант, но успел, к счастью, сдержаться буквально в последний момент. Он притоптал шарик кончиком ботинка [20] . Уборщики неспешно удалялись. За ними он не глядел, да и зачем? Глубоко натянутые шапки, обвязанные шарфиками лица. Шильке закурил. Делая вид, будто бы желает завязать шнурки, он поднял бумажку и, выпрямляясь, незаметно спрятал ее в карман. Лейтенант дрожал от возбуждения, но заставил себя затянуться еще пару раз. Только через какое-то время он, не спеша, прогулочным шагом направился в сторону костёла святого Войцеха. Несколько раз он приостанавливался возле витрин небольших лавочек на Альбрехтштрассе, чтобы проверить: не следит ли кто за ним. Вроде бы как все в порядке, но он резко развернулся и быстрым шагом пошел в сторону Рынка. За ним никто не шел, в связи с чем лейтенант свернул в Альтбюссерштрассе, после этого в Купфершмидештрассе, которая привела его на Новый Рынок. Здесь, несмотря на холод и ужасы войны, повсюду кипела нормальная торговая суета, любой человек без труда мог затеряться в толпе между прилавками.

Шильке подошел к великолепному фонтану Нептуна посреди площади. Осторожно он вынул из кармана бумажку и незаметно для всех проверил. Ну так, в средине было письмо!

Лейтенант быстро направился в сторону Марктхалле, зигзагом прошел среди различных прилавков, протискиваясь сквозь толпу покупательниц, и покинул футуристическое строение с другой стороны. Здесь он свернул налево и прошел Занд Брюке. Здесь, возле водяной мельницы имелась небольшая пивная, предназначенная, в основном, для возчиков муки и зерна. В такое время здесь не было никого, кроме чем-то недовольной женщины за стойкой и сонного гардеробщика. Шильке не удивило наличие гардероба в подобном заведении, ведь у всех рабочих была грязная верхняя одежда.

– Здесь телефон имеется? – спросил Шильке, сдавая шинель и фуражку.

Мужчина кивнул и указал на малюсенькую конторку. Но поначалу Шильке подошел к женщине.

– Будьте добры, громадный, горячий и крепкий кофе.

– А разве мы уже захватили Южную Америку?

Лейтенант улыбнулся. Женщина была не из робких.

– У нас имеется нечто, которое вроде как называется "кофе", - пояснила та. – Но это гадость.

– А что есть хорошего?

– Пиво, водка, рулька.

– Видите ли, фрау, я практически не пью спиртного.

– Тогда могу предложить чаю. Но китайского вам тоже не следует ожидать.

– Знаю, знаю. Все запасы выпили японцы.

Шильке подошел к телефону и быстро развернул брошенный ему рабочим листок. Письмо было коротким:

Дорогой Майкрофт, спасибо за твою дружескую заинтересованность и заботу. У меня имеется предложение. Если у тебя нет никаких более важных занятий, то не посвятил бы ты мне еще немного из твоего времени? Если так, то, пожалуйста, завтра утром, в пять вечера сядь в пролетку, стоящую на подъезде зоопарка.

Мои поздравления, Шерлок.

Шильке прикусил губу и прижал листок ко лбу. Так! Так, так, так! Он поднял глаза к потолку. Покойные учителя, все-таки, чему-то вы меня научили. Но потом его залила еще большая волна любви к себе. Я самый лучший следственный офицер в этом городе! Ну ладно. Теперь ему не хватало только женского восхищения. Он поднял трубку и набрал номер. Обо всем было договорено заранее, так что Рита ответила сразу же.

– Да, слушаю.

– Это я, моя красивейшая.

Та вздохнула, а точнее – набрала воздуха. Как и он, она должна была нервничать все утро. Шифр между ними тоже был уже договорен. Победы и поражения Вермахта. Если у него все выйдет, то назовет страну, в которой Германия одержала победу, если нет – где понесла поражение.

– Так ты уже нашел потерявшуюся чашку, Дитер?

– Ну конечно, Рита.

Мгновение тишины. Ее напряжение доходило до зенита.

– А ты проверил, в какой стране ее изготовили?