– Хорошо, - тяжело поднялся Хайгель. – Хорошая работа, - произнес он таким тоном, который на самом деле означал: "А я и так уже от тебя избавился, мудрила!". – Жду завтра в восемь. Это все.

– Так точно!

Шильке прищелкнул каблуками и вышел в коридор, напевая про себя старинное танго. Майор выбежал за ним.

– Вы что-то поете?

– Это так, про себя. В конце концов, я ведь добился успеха.

– Так а что это вы поете? – Хайгель был чрезвычайно въедливым.

– О, это такой старинный шлягер.

– Какой?

Нет, это уже был практически допрос. Но Шильке обернулся и ответил с теплой улыбкой:

– "Прощай, далекая Аргентина".

Письмо от Холмса экономка передала ему в шесть утра.

– Тот мальчишка, который его принес, - говорила она, - просил немедленно вас разбудить. Сказал, что это важно. Из бюро самого гауляйтера, герра Ханке.

Сонный Шильке протирал глаза.

– Очень важно! – повторяла экономка. – От самого гауляйтера!

– Хорошо, хорошо. Спасибо! – Шильке широко зевнул. – Приготовь мне воду для умывания и завтрак.

– Да, конечно.

– И кофе.

– Будет исполнено.

Сидя в кровати, лейтенант разорвал конверт и вынул сложенный листок.

Майкрофт, это гауляйтер Ханке! Встань в пижаме по стойке смирно и сделай "Хайль Гитлер!"

Шильке начал хохотать. Перепуганная экономка вбежала в спальню.

– Ничего не случилось?

– Ничего, ничего. Гауляйтер пригласил меня к себе на день рождения.

– О-о! Тогда я почищу вам мундир.

И она быстро побежала вниз.

Вольно, - продолжил чтение лейтенант. – Вчера я не успел тебе сказать, какое замешательство ты заварил своей гениальной идеей для связи со мной. Да, Крупманн, конечно, идиот, но, к сожалению, нельзя сказать, что он идиот полный. Наверняка он анализирует причины собственной неудачи. Вероятно, он придет к выводу, что единственной возможностью была утечка или сознательные действия, и тогда он очутится в опасной близости от тебя. Потому я решил тебя никак не подставлять. В своем объявлении ты указал дату появления книжки. И это срок публикации, невозможный для реализации никем во всем свете, если бы такая идея пришла в голову только лишь после того, как во всех подробностях узнал об операции Крупманна. Никто ничего подобного не сделает.

Шильке почувствовал страх. Холмс был прав! Господи Боже!... Хорошо еще, что в редакцию он отправился в гражданской одежде, хотя тот мужчина с рукой на перевязи наверняка запомнил его лицо. Листок задрожал у него в руках.

Я занялся этим, и уже вчера два десятка советских писателей, привезенных в Москву на Лубянку, получило предложение, от которого они отказаться не могли. А они приказам послушны, так что один из них молниеносно придумал роман, написал конспект и поделил на части, а остальные по ходу написали эти части, ну а специальные редакторы соединили все в единое целое. Перевод был осуществлен таким же образом, равно как редактура и корректура. А поскольку русские захватили множество германских типографий, в том числе, и сразу же за линией фронта, так что, вероятнее всего, печать идет на всю катушку, на немецкой бумаге и со всеми немецкими печатями. Не знаю, как НКВД перебросит тираж через линию фронта, но идей этим ребятам не занимать. Думаю, что утром рано, в соответствии с содержанием твоего объявления, он очутится в каждом книжном магазине Бреслау.

Ага, и еще одно. Весьма милый господин с рукой на перевязи, который принимал от тебя объявление, уже едет на фронт. Не беспокойся, с ним ничего не будет, фронтовая типография солдатской газетки находится довольно далеко от передовой, сам же он, похоже, благословит то обстоятельство, что после всего отправится в плен к англичанам, а не к русским, поскольку он отправляется на итальянский фронт. Пусть немного порадуется пускай и зимнему, но солнцу. Рука быстрее заживет.

Мои приветствия,

Холмс.

Шильке сжег листок в пепельнице и тщательно растер золу. Шерлок по-настоящему был велик. Он вновь почувствовал себя Майкрофтом. До него дошло, что он предназначен для мышления и планирования, а энергию с оружием даст ему Холмс. Радостные размышления перебила домохозяйка.

– Завтрак готов, майн герр. – Она глянула на лейтенанта и не могла удержаться от замечания. – Какой же вы сегодня радостный, давно я вас таким не видела. Но я понимаю. Не каждый получает приглашение от самого гауляйтера.

Совещание у Хайгеля имело рабочий характер, но оно походило, скорее, на наставления верховного вождя перед решающей битвой. Сам майор, похоже, только лишь затем, чтобы подчеркнуть серьезность ситуации, даже пистолет прикрепил к поясу, но никто не смел этого злорадно комментировать. Офицеры слушали начальство молча, склонившись над огромной картой Бреслау, расчерченной цветными линиями.

– Так вот, мои господа, - а шеф даже неплохо умел пользоваться линейками, - мы выявили, каким образом советы перемещают свою радиостанцию. Мы раскусили их систему!