– А они уже понятия не имеют, что в этих ящиках находится, правда?

– Да. Они доставляют посылку в только лишь себе известное место, и обо всем забывают. С тех пор никто не знает, что находится в ящиках, и что должно с ними случиться. Грузы бродят по округе в качестве специальных транспортов, пока не попадут к соответственному получателю – группе СС, которая эти грузы прячет. Если они польуются услугами пленников из концлагерей, эти заключенные живыми уже не возвращаются.

– Теоретически, такой командир из СС мог бы чего-нибудь своровать.

– И даже не теоретически. Но у него имеется серьезная проблема. Его собственный отряд состоит из фанатиков. Во-вторых, он не знает, что находится в ящиках. То ли там золото, то ли секретные документы, то ли исторические памятки, к примеру, литургические одеяния многовековой давности (и вот что он с ними мог бы сделать) или даже оружие для будущих немецких партизан, которые должны начать действовать после того, как в этом месте прокатится фронт.

– Нуда, и вправду дилемма, - буркнул Шильке. – Открывает он сворованный ящик, а там несколько фаустпатронов и пулеметы для вервольфов [51] .

– Или старинные стихари, - прибавила Рита. – И при этом еще ужасно рискуя головой.

– Вот именно. Так кому было бы выгодно убить членов одной из групп?

– А из какой группы были убитые.

– Упаковщики.

– Выходит, вторая по очередности группа. Но тут они ничего не выгадают, так как имеется контрольный пункт со вторым протоколом.

– Сходится. Вообще-то, все выглядит так: те, которые знают, что находится в ящиках, не знают, где эти ящики будут закопаны. А те, которые знают, где находятся ящики, понятия не имеют, что в них содержится.

– А те, что находятся на контрольном пункте? – спросил Шильке.

– О них забудь. – Холмс подлил себе кофе. – Представь себе громадный ангар, в котором полтора десятка человек, в окружении эсэсовцев, проверяют ящики, протоколируют, пломбируют и выходят.

– А группа "Транспорт 2"?

– Эти уже не знают, что везут. А кроме того, зачем им было бы убивать кого-то из группы упаковщиков? Что им это даст?

– Тогда я ничего не понимаю, - вздохнул Ватсон. – Никто ничего не знает, но кто-то кого-то убивает, не сообщая причины, с непонятной целью. Только никто из вышеупомянутых не может получить каких-либо выгод из процедуры, которая ему неизвестна. Я правильно это описал?

– Великолепно, мистер доктор.

– Но ведь они же не дураки, а образованные и впечатлительные люди. Они, что, сами станут кого-то пырять ножом, душить и стрелять с бедра?

Теперь дошло до Шильке. Он неожиданно усмехнулся.

– Они кого-то наняли?

– Ну конечно. Если это какие-то службы, они, наверняка, не действовали бы столь глупо. А вот если любители, в чем я их и подозреваю, тогда они наделали массу ошибок и оставили следы.

– Возможно, это и так. – Ватсон почесал подбородок. – Но любителей иногда сложнее выявить, потому что они действуют нешаблонно.

Рита пожала плечами.

– И что из всего этого для нас следует? – спросила она.

– Ничего. Вы с Дитером должны прижать этого своего дружка из преступного мирка.

– Барбеля Штехера? Того худого типа?

– Да. Он должен знать, как можно добраться до заказчиков мокрой работы.

Рита отставила чашку.

– Если все уже знают, что делать, мы можем выключить эту гадость и, наконец-то, уйти отсюда.

Орудия стреляли довольно плотно, но у них имелись конкретные цели на юге и западе города. Здесь, на Франкфуртер Штрассе, можно было ходить еще более-менее спокойно. Только никто не ходил, если не было необходимости. Устраивая свои будничные дела, люди двигались по центру, в основном, бегом, даже тогда, когда не было слышно зловещего рокота самолетов. Лишь на севере и востоке города жизнь шла почти что нормально. Это если сильно акцентировать "почти что". Шильке с Холмсом были единственными в радиусе взгляда.

Наверное, кто-то из советских артиллеристов неправильно рассчитал, поскольку ночью вся батарея выдала залп в этот район. Воронки после фугасных снарядов были четко видны. К большому сожалению, если не считать ям в мостовой, единственным эффектом канонады был небольшой пожар трамвайного вагона, брошенного здесь в тот момент, когда в контактной сети не стало тока. Улица была слишком широкой, чтобы строить здесь баррикаду, так что трамвайчик терпеливо стоял здесь, ожидая своей судьбы. О чудо, после попадания снаряда вагон не опрокинулся, вся передняя часть с постом вагоновожатого и несколькими скамейками оставалась целой.

– Чур, я кондуктор, - Холмс первый вскочил вовнутрь через передние двери и весело заорал: - Приготовить билеты для контроля!

Барбеля Штехера, ждущего на одной из лавок, чуть кондрашка не хватила. Шильке проник в трамвай через громадную дыру, которая когда-то представляла собой заднюю часть транспортного средства.

– А вдруг ты хотел похитить трамвай и сбежать на нем к русским?

– Ну у вас и шуточки, господа, - оттер Штехер лоб платком.

– Не надо так нервничать, а не то сердце не выдержит.