Здесь «счастливой парой» были девушка с длинной русой косой, тоненькая, в белых лаковых туфлях на карикатурно огромной платформе, и ее кавалер — курсант училища МВД. Они останавливались лишь на короткие промежутки между танцами и снова молча, с отсутствующими лицами, отрешенным взглядом приникали друг к другу.

И все на этой дощатой веранде понимали, что это, может, лучший вечер в их жизни, и даже шныряющие между парами, разбивающие их, чтобы встать в кружок втроем, длинноволосые в широченных брюках ребята не задевали их, словно ощущая плечами оболочку невидимой капсулы.

С двумя такими беседовал новый знакомец Сергея. Невнимательно слушая веселый их треп, Сергей понял, что обсуждается забавное происшествие, случившееся днем. Кто-то из весельчаков на тракторе угодил в силосную яму, застрял. Другой своим трактором пришел на подмогу и тоже застрял. Теперь уже понадобилось два агрегата для спасения. Но дело не ладилось, так и проканителились до вечера, вытаскивая друг друга. Пятым подошел Степан — «наверное, мой», — подумал Сергей, — дико взбесился, отматерил бестолковых растяп и погнал цепочку грохочущих махин в усадьбу. Видно, зрелище было забавным, потому что участники события, захлебываясь смехом, все повторяли:

— Ну и картинка! Он мне даже в зад наподдал, я ж последним шел.

Что-то зацепило взгляд Сергея, какое-то неясное воспоминание вызвало лицо женщины. Танцевала с подругой. Обе в одинаковых кримпленовых лиловых костюмах, в лаковых черных лодочках.

Вспомнилось, как вырвались из тайги; в неожиданно великолепной гостинице приняли душ, наелись немыслимой рыбы тогунка, нормально поддали и плотной, спаянной совместными скитаниями и работой группой, бородатые, перекидываясь только им понятными шуточками, пришли на танцы. Но на бетонированной площадке — вершине будущего водосброса — сникли. Здесь царили студенты стройотряда. И музыка была их — роскошный магнитофон с колонками, и девушки. У них тоже имелись в наличии свои шуточки, и бороды, и буквы «МЭИ» на спинах, штормовок. А у самого разбитного намалеван выразительный кукиш. Этот кукиш и определил очень точно и однозначно их судьбу в этот вечер.

Девушки-студентки танцевали со скучливо-высокомерными лицами, на вопросы отвечали коротко, незаинтересованно, а местные кадры просто черт знает что вытворяли. Беззастенчиво через плечо партнера следили за теми, с кем связывали их сложные отношения, и пришельцы из тайги чувствовали себя пешками в хитроумной игре, где козырями были ревность, мнимая независимость или обида.

Лишь одна — приземистая, полногрудая, с коровьими печальными глазами под сросшимися густыми бровями — на дежурные вопросы отвечала неожиданно серьезно и обстоятельно и так же серьезно и спокойно задавала толковые вопросы. Ее и пошел провожать Сергей через весь поселок: не потому, что понравились умные речи, — не за ними пришел на танцплощадку, а просто обидно, нелепо было вот так, сразу, после будоражащей музыки, после кровавой луны, застрявшей в темноигольчатых ветвях кедра, как на рисунках любимца Светланы Хокусаи, после теплого дыхания под ухом, вернуться в гостиницу и завалиться спать в незнакомой, неистребимо пропахшей дымом комнате.

Женщины в фиолетовых костюмах остановились близко, пережидая паузу оркестра, но черная коренастая стояла спиной, лица не разглядеть, и Сергей хотел было сделать шаг в сторону, — все же любопытно, она или не она, но новый приятель приказал коротко:

— Постой. Сейчас компанию организуем.

Согнутым пальцем поманил кого-то:

— Поди сюда, слышь, дело есть.

Большеглазая, как стрекоза, и, как стрекоза, длинно-сухая девица горделиво глянула на подруг, но пошла с нарочитой неторопливостью, храня высокомерную усмешку.

— Ну, что тебе? — спросила тягуче и коленкой дернула капризно.

— Валька где? На работе?

Тень разочарования и обиды погасила усмешку, напудренное, с густо подведенными глазами лицо стало похоже на маску печального паяца, но лишь на миг, — девушка справилась, засмеялась громко, чтоб подружки услышали, запрокинула голову. Над ключицами обозначилась продолговатая припухлость.

«Щитовидка не в порядке, — отметил Сергей, — вот отчего такие глаза и блеск их стеклянный».

— Да откуда я знаю, где Валька. Вон ты за ней уследить не можешь, а я тем более, — неуместно веселилась девушка и неуместно кокетливо дергала коленом.

— Я вот про что, — строгой интонацией осадил ее веселье парень, — я про насчет собраться. Нас четверо и вас четверо. Правда, Лилька зануда, опять образованность свою показывать будет. В греческом зале, ах в греческом зале, — смешно передразнил Райкина.

Девушка захохотала и победно оглянулась на подруг, будто невесть какие комплименты и заигрывания выслушивала.

— А куда идти-то? — спросила вдруг деловито. — На турбазу после отбоя нельзя, там вчера скандал был.

— На речку, — нашелся тотчас организатор, — костер разожжем, картошки напечем, бутылочка найдется.

Сергей уже приготовил вежливую фразу насчет долгой дороги, усталости и строгой жены, поджидающей в гостинице, но, видно, и двух других ребят не вдохновила перспектива общения у костра. Глядели скучно.

— Наломался я сегодня в яме этой чертовой, — сообщил тот, что веселился недавно больше всех, и для убедительности потянулся, зевнул сладко и длинно. Его товарищ глянул на него сердито, будто тот лакомый кусок из-под носа увел; посопел под испытующим взглядом девицы: «А ты что придумаешь?», но ничего не придумал подходящего, буркнул нелепое: