Шрифт:
— В нашем деле ждать да догонять… Ты же понимаешь, что промедление, если это война, смерти подобно.
— Это тоже верно.
— Будем поднимать дивизии…
— Сволочи, — адресуясь к гитлеровцам, сказал комиссар. — Выбрали час… Обычная разбойничья тактика…
Связист доложил Рябышеву:
— Товарищ генерал-лейтенант, на проводе командир двенадцатой дивизии генерал-майор Мишанин.
— Здравствуй, — сказал Рябышев. — Не спишь?
В трубке послышался мягкий голос Мишанина:
— Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант, не сплю…
— Как «молния»? — спросил Рябышев.
— Все нормально, — поспешно ответил Мишанин и добавил: — Вас понял.
В корпусе были разработаны условные кодовые сигналы. «Будущая война будет войной моторов, войной скоротечной, — говорил Рябышев на штабных учениях. — Времени на долгие разговоры у нас может и не быть, а посему приказываю разработать условные кодовые сигналы. По этим сигналам части выдвигаются на намеченные рубежи и маскируются…»
Систему эту опробовали на учениях. Получалось хорошо. И вот настал час, когда надо было привести ее в действие в боевой обстановке.
— Товарищ генерал, у аппарата командир седьмой мотострелковой дивизии!
— У аппарата полковник Герасимов, — прогудел в трубке густой бас.
— Здравствуй, дорогой! Рябышев! Как у тебя, лес все еще шумит?
— Шумит, но лесник свое дело знает, — пророкотал в ответ полковник.
Командиру 34-й дивизии полковнику Васильеву Рябышев сказал только одно:
— У нас «гром».
— Понял вас, товарищ генерал.
— Ну, если это провокация, Дмитрий Иванович, не сносить нам головы, — сказал бригадный комиссар Попель.
Только он произнес эти слова, послышался гул самолетов. С улицы кто-то крикнул: «Воздух!»
Не успели Рябышев и Попель выйти наружу, как раздались первые разрывы вражеских бомб. Часовой у штаба, молоденький паренек, привычно взяв на караул, взволнованный, не мог удержаться:
— Товарищ генерал, кажись, станцию бомбят и нефтеперегонный завод…
Рябышев быстрым шагом вернулся в аппаратную:
— Соедини меня с начальником зенитной артиллерии. Чистяков! Немецкие самолеты видишь?
— Так точно!
— Огонь по стервятникам!
— Есть! — радостно гаркнуло в трубке.
Ударили зенитки. Утреннюю непорочную синеву неба стали пятнать белые шапки разрывов. Гром взрывающихся бомб, рокот авиационных моторов, резкие выстрелы зениток — все убеждало, что началась война.
— Соедини меня со штабом армии, — приказал Рябышев связисту.
— Со штабом армии связи нет, товарищ генерал, штаб не отвечает…
В аппаратную стремительно вошел подполковник Цынченко, исполняющий обязанности начальника штаба корпуса:
— Товарищ генерал, немцы выбросили парашютный десант между Дрогобычем и Стрыем. Силы десанта уточняются… Это война, товарищ генерал…
— Десант уничтожить, — приказал Рябышев. — Вышлите роту «бетушек» [45] и батальон мотоциклистов.
— Есть уничтожить десант, товарищ генерал!
45
Танк «БТ-7».
Вскоре немцы выбросили еще один десант, восточнее Дрогобыча.
Связи со штабом армии по-прежнему не было.
Командиры дивизий доложили, что войска вышли на заранее намеченные для них районы. Маскируются. Потерь пока нет. Чуть позже доложили: потери понес только один полк мотострелковой дивизии. Полк замешкался с выполнением приказа и подвергся нападению авиации.
— Разберись! Строго накажи виновных, — приказал Рябышев полковнику Герасимову.
Штаб армии по-прежнему не отвечал.
Мощные взрывы сотрясли здание, где помещалось управление корпусом.
— Товарищ генерал!.. Большая группа самолетов!.. Бомбят казармы, гаражи… Благо успели войска вывести. Надо бы укрыться… — предложил Цынченко.
Укрыться? Но где? Щелей еще не отрыли. Вышли во двор. Вражеские самолеты кружили над месторасположением казарм и гаражей и освобождались от своего смертоносного, разрушительного груза. Одна волна сменяла другую. Горели здания складов, гаражи… Если бы войска оставались там, страшно представить, что было бы…