В бухте действительно было тихо. Местами только рябило. У западного мола рябь была покрупнее. Рыболовецкие боты — хозяйство Захара — «Буревестник» и «Восход» сонно клевали бушпритами. Зато у восточного мола поверхность воды была как стекло. Эту часть бухты защищали крутой восточный берег и высокая железобетонная эстакада. В ее железных переплетениях, наверху, зловеще завывал ветер.

Увидев спускавшихся в бухту по тропинке людей, из деревянной будки вышел сторож с берданкой за спиной. Узнал Захара, закричал:

— Захар Петрович! Табачком не разживусь?

— Идите к моторке, а я сейчас подойду, — сказал Захар Пантелею и Михаилу.

Пантелей и Михаил по молу подошли к кнехту, к которому была привязана «Ада». Михаил за веревку подтащил лодку к берегу. Сложили в нее поклажу, уселись на банки, закурили, а Захара все не было.

— Это такой копун! Такого копуна, как Захар, я еще не видел, — сказал Михаил. — Ну, что он там делает? Отсыпал табаку — и иди…

— Спешить нам некуда… Вообще я думаю, что из рыбалки нашей ничего не получится, — высказал предположение Пантелей.

Наконец пришел Захар. Стал возиться с мотором.

— Давай крутану, что ли? — предложил Михаил.

Мотор завелся с пол-оборота. С минуту простояли еще, прогревая двигатель. Потом Захар повел лодку к выходу из бухты.

Сразу за молом началась толчея волн, и моторку резко положило на правый борт. С полчаса шли в жесткой болтанке под градом прохладных брызг. Но вот Захар развернул лодку кормой к ветру. Теперь волны гнались за ними.

Пантелей зачерпнул горсть воды рукой.

— Цветет, — сказал он.

— Уже недели три…

В августе Азовское море начинало цвести. Светло-зеленая вода густела, будто в нее засыпали мелкую крупу. В тихую погоду на поверхности лежали длинные зеленые косы водорослей. В облачные, ветреные дни, как сегодня, они змеились в пепельно-серой от ила воде и казались синими.

Надо было иметь особое чутье, чтобы вести моторку сквозь этот цепкий живой лабиринт. Чем ближе к гирлам Дона, тем кушири становились гуще. На винт наматывались вороха прилипчивых зеленых кос. Иногда приходилось останавливаться, давать задний ход, чтобы освободиться из зеленого плена.

В гирлах Дона вдоль проток плотными стенами стояли камыш и чакан.

В погожий день каких только здесь птиц не увидишь! Когда забрасывали тоню, крачки слетались к ней, вились над водой. Наиболее смелые садились на верхнюю веревку невода и подстерегали рыбу, которая выпрыгивала, стараясь выскочить из невода.

Ближе к болотистым местам жили кулики, юркие каравайки, серые цапли.

Прямо в камышах водились красные кобчики. Целые стаи белых пеликанов с криком проносились над самой водой. Но сейчас везде было пусто. Ветер загнал все живое в камыши.

Нечего было показать Пантелею, и Захар злился на погоду. Он долго водил лодку по протокам, выбирая удобное и рыбное место. Наконец направил лодку в камыши и заглушил мотор.

— Попробуем для начала здесь… — сказал он.

Михаил и Пантелей занялись удочками, а Захар для пробы снарядил одну раколовку. В сеточку завернул краюху хлеба, натертую чесноком, кусок макухи, все это положил в «домик».

— На запах идут? — поинтересовался Пантелей.

— Для всякой живности запах — первое дело, — ответил Захар.

Он бросил раколовку против течения, но, как только она вошла в воду, ее понесло. Веревка натянулась, а раколовка на дно не села. Захар вытащил ее, добавил груза, но снова ничего не вышло. Течение было слишком сильным.

— Поудим пока, — предложил он. — Кидайте прямо в камыши. Рыба сейчас, как и мы, отстаивается в затишке.

Михаил поймал несколько таранок, а Пантелею попался большой лещ. Чтобы вытащить рыбину, Захар и Михаил отставили свои удочки, стали помогать удачливому рыбаку.

— Не тяни! Попусти немного! — командовал Захар. — Михаил, подай садок… Вот мы тебя сейчас, красавец… Ну иди, иди сюда…

Лещ был килограммов на шесть. В четыре руки держали его Пантелей и Михаил, пока Захар освобождал рыбу от крючка. Когда все было закончено, Захар предложил:

— По случаю удачи и для сугрева — по маленькой…

Из брезентовой сумки он вытащил пол-литра водки, металлическую кружку, хлеб, помидоры. Нарезал лакерды. Первому поднес Пантелею.

— Не думал я такую рыбину поймать, — сказал Пантелей.