— Это еще что… — Захар выпил, вытер рукавом губы. — В следующий раз на сома пойдем, на сазана… Это настоящая рыбалка…

— А сазан тоже на червя берет? — спросил Михаил.

— И на червя тоже… Только и сом, и сазан цветное любят, яркое…

— Это как же? — снова спросил Михаил.

— А так… Сазан хорошо идет на зеленого капустного червя. А однажды я штук семь вот таких сазанов вытащил на вареники с вишнями…

Михаил засомневался:

— Захар, брось выдумывать!

— Ей-богу же! На червя, на рыбу — не брал… Дай, думаю, кусок вареника с вишней наштрыкну — тоже ведь цветное. И пошло…

— И пошел, и пошел заливать… — не выдержал опять Михаил.

— Да ей-богу же! — снова побожился Захар.

— Ну, это почему же он на червя не шел, а на вареник клюнул, а? — не отставал Михаил.

— А это ты у него спроси…

— Ну а сам как ты думаешь? — спросил Пантелей, все еще не зная, верить или не верить Захару.

— Думаю, что для разнообразия. Надоело ему все. А тут что-то новое, цветное, и есть можно… Вот и пошел…

К ночи ветер стих. Мрачно шумящие камыши примолкли, свесив пышные султаны над струящейся водой.

Захар снарядил шесть раколовок. Забросил первую, потянул слегка за веревку — раколовка села на дно. Привязал веревку к пучку камышей, повязал кусок тряпки, чтобы приметить место. Михаил сел на весла, немного отвел лодку, и здесь они поставили вторую раколовку. И так, двигаясь по протоке против течения, поставили все шесть.

Смеркалось. Небо на востоке затянуло хмарью. Но запад еще алел, быстро угасая.

Уже в полной темноте Захар поднял первую раколовку. По тяжести, по натяжению веревки догадался: есть. Все с нетерпением ждали, когда из воды вынырнет сетчатый «домик». Вот показалась его верхушка, вот и весь он вынырнул. На краю раколовки сидел большой рак и поводил длинными усами. Внизу копошилось несколько штук помельче.

— Скорей! Скорей! Уйдет! — закричал Захар. Ему очень хотелось, чтобы выезд был удачным.

Погребли по протоке вверх: в каждой раколовке было по десять — пятнадцать штук. Захар разрезал свежую тарань, застрявшую в раколовке, и надел ее на проволоку.

— На свежую рыбу еще лучше пойдут, — пояснил он.

Стало уже совсем темно. Ночь густела. На востоке вспыхнул багровый всполох, осветил все вокруг: и чернильно-блестящую воду, и матово-темные стены камышей, и низкое темно-пепельное небо.

И вдруг раки перестали идти. Вытащил одну раколовку, вторую, третью. Только в одну попал маленький рачок. Захар выбросил его в воду: пусть растет.

Всю жизнь Захар провел на море, но ни он, ни другие рыбаки не могли объяснить, почему вдруг так бывает: идет рак, идет и потом вдруг как обрежет. То же самое и с рыбой. С вечера такой клев, что дух спирает от радости, а утром, на зорьке — время испытанное, рыбное, — клева никакого нет. Бывает наоборот: с вечера не берет, а на зорьке не успеваешь забрасывать удочку.

Захар стал поднимать последнюю раколовку — веревка натянулась как струна. Потяни еще — лопнет. Зацепилась за что-то. Михаил подвел лодку с другой стороны. Ничего не выходило. Вспыхнул тусклый свет карманного фонарика. Захар берег батарейку, редко пользовался фонарем. Раколовку терять было жаль, но и в воду лезть не хотелось.

— Я сейчас посмотрю, что там… — Пантелей снял рубашку.

— Да вы что, Пантелей Афанасьевич! Да я этого не допущу. Я сам… — Захар вскочил.

— Сиди, сиди, Захар. Я люблю ночные купания…

«Правду он говорит или нет? Какие там ночные купания», — усомнился Захар.

И снова багровый всплеск осветил и протоку, и камыши, и лодку, в которой стоял Пантелей уже в трусах.

Взявшись руками за борт лодки, он легко скользнул в воду. Держась за веревку одной рукой и загребая другой, Пантелей подплыл к тому месту, где веревка уходила в воду. Нырнул. Глубина здесь была небольшой — метра три. Руки уперлись в илистое дно. Вот и раколовка. И вдруг что-то холодное и скользкое коснулось его — он резко дернулся в сторону. Змея! Поплыл под водой, потерял ориентировку, пошел не вверх, а в сторону. Наконец сориентировался, вынырнул.

— Я думал, сом играет, — услышал он голос Захара.

— Ну, что там? Может, я помогу? — предложил Михаил.

— Ничего, я сам…

«Никакая это не змея», — сказал себе Пантелей.

— Захар, топляки тут могут быть? — спросил он.

— Редко, но попадаются, однажды я здоровенный дрючок вытащил. Чуть леску не оборвал.

— Я сейчас еще попробую…

На этот раз Пантелей осторожно пошел под воду и там, под водой, тоже осторожно повел по раколовке и снова натолкнулся на скользкий, сужающийся к концу комелек. Это действительно был топляк. Пантелей отцепил раколовку. Вынырнул.