Следует сказать, что предметом исследования С. Л. Рубинштейна были две действительности: первая – реальная действительность психического, т. е. его онтология, и вторая – его теории, в которых действительность психического как объекта уже была преобразована в предмет науки. Следует также отметить, что Рубинштейн превращал онтологическую действительность психического в проблемную, т. е. он занимал по отношению к ней исследовательскую позицию – теоретическую и эмпирическую, что приводило затем к превращению процесса познания в результат – знание. «Действительность» теорий как разнообразных определений психики и сознания разными авторами, школами, направлениями также выступала для него как требующая методологического осмысления, переосмысления и преобразования. От преобразования – реинтерпретации (Р. Рикёр, В. А. Кольцова и др.) имеющихся в психологии теорий, подходов, проблем он шел как бы во встречном (реципрокном) направлении к обобщению – выводу о способе их включения в новую, целостную, его собственную систему знания, объединяющую теории и эксперименты.

Каждый методологический принцип соотносился им с существующей системой понятий и принципов науки в целом. Когда им осуществлялась критическая интерпретация предшествующих теорий, они не отвергались в принципе, но благодаря новому взгляду, обнаруживающему их неоднородность, неадекватность, тупиковость, преобразовывались таким образом, что становилось возможным объединить их с более всесторонней, более глубокой диалектической теорией.

Рубинштейновский критический анализ и новая интерпретация предшествующих психологических теорий в «Основах психологии» 1935 г. являются ярчайшим проявлением ее возможностей как исторического метода. Единство сознания и деятельности было доказано не только тем, что его «обеспечивало» философское упоминание субъекта, но и преобразованиями, реинтерпретациями альтернативных позиций бихевиоризма и психологии сознания, составлявшими существо кризиса психологии. Было доказано, что они парадоксальным образом пришли в противоречие из-за одинаково неадекватного понимания сущности одного и того же – сознания, поскольку, в свою очередь, совершенно сходным образом отъединяли его от субъекта, человека.

Конец ознакомительного фрагмента.