Изменчивость человеческой нервной системы усиливается в локальных популяциях внегеномным способом передачи поведения. Эволюция нашего мозга неотделима от конкуренции людей с разными социальными инстинктами. Они передаются из поколения в поколение во время воспитания и обучения детёныша, но имеют в мозге строгую локализацию, как и врождённые инстинкты. Для хранения социальных инстинктов существуют специальные «человеческие» области мозга, расположенные в лобных, височных и теменных областях (Савельев, 2016). Поведение закладывается в мозг ребёнка его окружением и мало изменяется в процессе жизни. Социальные инстинкты очень похожи на врождённые, но намного сложнее и отличаются изменчивостью при наследовании.

Надо отметить, что идея существования внегеномного наследования поведения далеко не нова. Одним из первых исследователей, понявших суть этого аспекта созревания мозга человека, был В.М. Бехтерев. Изучая проблемы социального отбора и наследственности, он писал: «Но необходимо признать ещё иной фактор, содействующий передаче приобретённых особенностей потомству. Этот фактор мы называем социальной наследственностью. Под этим наименованием мы обозначаем передачу из поколения в поколение приобретённых навыков и рефлексов путём воспитания и переимчивости вообще, основанных на подражании, внушении и усвоении» (Бехтерев, 1916). Рассматривая эволюцию сообществ в животном мире, он предлагал ввести понятие социального отбора в качестве одного из основных факторов эволюции. В.М. Бехтерев прямо писал: « ...мы считаем социальный отбор наряду с дарвиновским естественным отбором основным законом жизни, который, как мы видели, в результате ведёт к поддержке более социальных особей, хотя бы и менее приспособленных к окружающей природе». Этот вывод сделан столетие назад, но он не был услышан и оценён в научном сообществе. Вполне понятно, что бесконечное самомнение и вера в нашу «духовную» исключительность успешно погубили прекрасную идею блестящего учёного.

У человека социальные инстинкты эволюционно возникли как способ адаптивного поведения в сообществах. Для традиционных генетических способов передачи столь сложной информации наш мозг непригоден. Зачастую новорождённые не торопятся даже сделать свой первый рефлекторный вздох, что вынуждает акушера шлёпнуть ленивца по попке. Некоторое время детёныши срыгивают пищу и демонстрируют неадекватные рефлекторные реакции, которые постепенно налаживаются при сенсомоторной стимуляции. Это показывает, что даже самые древние врождённые рефлексы начинают нормально воспроизводиться с большими затруднениями. При всей своей внешней примитивности рефлекторное дыхание, присасывание к материнской груди, глотание, проталкивание пищи через кишечник и дефекация далеко не так просты, как кажется на первый взгляд. В эти процессы вовлечены миллионы нейронов, которые с трудом и с ошибками запускают многоступенчатый и сложный механизм простейшего врождённого рефлекса.

Вполне понятно, что передать при помощи генома основные формы социального поведения или знания высшей математики невозможно. В линейной структуре ДНК можно спрятать частоту и скорость деления клетки, механизм и время белкового синтеза, что абсолютно необходимо для развития всех соматических органов. В небольших нервных системах насекомых при помощи этого способа передачи информации удаётся даже детерминировать пространственную организацию отдельных нейронов. Именно этот механизм позволяет беспозвоночным наследовать большинство форм инстинктивного поведения. В нервной системе человека, состоящей из миллиардов нейронов, детальное программирование морфологии всех нейронов и будущих социальных отношений осуществить невозможно. Даже среди общественных насекомых регуляция согласованной активности сообщества осуществляется хемогенетическими механизмами. Так, пчёлы постоянно «целуются», передавая химический сигнал подавления половой дифференцировки, который вырабатывается единственной яйцекладущей маткой. Если она погибает, то появляются несколько новых репродуктивных особей из числа рабочих пчёл. Самая зрелая матка заменяет старую, а остальных обычно уничтожают. Этот пример показывает, что даже в самых простых сообществах возникает внегеномная регуляция коллективных действий сообщества, которая позволяет эффективно управлять поведением отдельных особей.

У млекопитающих прямая генетическая детерминация сложного поведения затруднена ещё несколькими причинами. Во время развития нервной системы происходит непредсказуемая гибель клеток, а пул межнейронных корковых связей всегда индивидуален и неповторим, что затрудняет структурную генетическую детерминацию. Информационные связи и количество нейронов в каждом функциональном образовании индивидуальны. Из-за случайной гибели нейронов и вероятностного образования синаптических связей в развитии даже однояйцевые близнецы обладают различной организацией мозга. Этот регуляционный механизм индивидуального развития модифицирует самые консервативные врождённые рефлексы.

Следовательно, при помощи генетических механизмов создать эффективную систему наследования сложных форм поведения невероятно трудно. На практике порочность такого способа наследования социальных навыков усложняется тем, что общественные инстинкты и стандарты поведения изменяются в каждом последующем поколении. Иначе говоря, генетическая детерминация очень сложного и быстро меняющегося поведения даже гипотетически невозможна и очевидно губительна. По этой причине в эволюции сложился необычный способ наследования социального поведения. В него вовлечены геном человека, специализированные области коры полушарий и отношения людей внутри сообщества, которые копируются мозгом растущего организма. Эти компоненты неразделимы и являются основой стабильности передачи социальных инстинктов из поколения в поколение.

Социальные инстинкты вырабатываются между людьми внутри небольших популяций. Это могут быть традиции, религиозные правила, местные законы, общественные представления о добре и зле и прочие особенности публичного или домашнего поведения. В среде таких этнических или общественных популяций вырастают люди, которые воспринимают эти правила как повседневный и естественный алгоритм поведения или социальный инстинкт. Скопированный у взрослых в раннем детстве комплекс инстинктов аналогичен функции запечатления у животных. Хорошо известно, что гусята, никогда не видевшие своей матери-гусыни, запоминают в качестве родителя любой движущийся объект (Lorenz, 1965). Они преследуют абстрактную «маму», стараясь подражать ей и запоминать все её действия. Это запечатление может сохраняться всю жизнь или только на период развития, до полового созревания (Савельев, 1998).

Очень похожие события происходят и с развивающимся ребёнком. Отличие состоит в том, что масштабы детского и юношеского запечатления в развитии человека в тысячи раз больше, чем у животных. Человеческий вариант запечатления отличается множественностью одинаково глубоких и растянутых во времени отдельных событий. Ребёнок многократно запечатлевает алгоритмы самых разных социальных инстинктов в катастрофических масштабах. Источник наблюдаемых различий состоит в том, что у животных существуют многочисленные ограничения объёмов индивидуальной памяти.