Но на этом опасения Этьена не закончились, потому что приехал Шарль и, перехватив на лужайке Еву, уже направляющуюся к входной двери Замка, развернул её обратно к пирамидальным туям. В тот момент Этьен махал ей из окна и видел, как левая рука мерзавца сжала девичью талию. Лефевр-младший так перегнулся через подоконник, что едва не выпал из окна.

– Вот так подлец!

Шарль владел предметом обольщения превосходно и в этой части никогда не уступал друзьям. Кроме того было принято, что всегда выбирает женщина. Но только не с Евой! Сейчас Этьен не смог бы заставить себя принять услуги самой виртуозной куртизанки, чтобы устранить этот второй укол ревности.

Через час Шарль сопровождал режиссёра по делам в Париж.

***

Вечером потомок рода Лефевр предложил мадемуазель использовать себя в качестве фотографа. Он рассчитал правильно, какая же девушка устоит перед фотосессией в антикварном антураже.

Особенно мадемуазель Блюз!

Едва спустился сумрак, невесомые, словно хрустальные спицы, каблучки внесли само очарование в сердце старинного замка. Чтобы соответствовать текстилю спальни, Ева предстала пред Этьеном в тончайшем шифоновом красном платье с пышной юбкой и подобранными вверх волосами ... И, конечно, винтажный саксофон Мартин смешал эпохи.

Только подсвечники таинственно освещали комнату, величественная кровать мастеров XIX века господствовала в середине. Несколько пробных снимков... и вот она медленно поднялась на подиум, повернулась спиной, опираясь коленом на перины, покрытые бархатом цвета кармин. Через объектив фотоаппарата Этьен видел, как поднимается платье, открывая бедро в белом капроновом чулке, как Ева на него опускает руку, придав облику больше интимности. Кадр за кадром... Второе колено утопает в мягкой перине, она поворачивается с обольстительной улыбкой, пытаясь поправить выбившуюся прядь волос...

– Не трогай!

Оранжевый свет пламени подсвечников. Удачный момент, чтобы снять её рот, блестящие глаза и волосы...

Этьен приблизился, чтобы придать правильное положение мадемуазель. Уложил её на подушку и деликатно согнул левую ножку, чтобы острый каблучок впился в перину. Фотоаппарат упал на пол, Ева приподнялась и слегка отстранилась к изголовью кровати.

Французская кровь была окончательно отравлена ядом желания...

***

Она обнажённая стояла у окна. Пухлые четко очерченные губы...

– Как ты думаешь, в будущем люди будут размножаться через пробирки или всё же грезить о рыцарях-тамплиерах?..

– Почему ты спросила?..

– Или как ты... ночь с возлюбленной в спальне, где ложе помнит королей, где любая вещь хранит вековые тайны... Картины, люстра, мебель, пудреница, эта чаша... ваза...

– Да, ты права, сия опочивальня просто дышит историей Франции: старинные полотна кисти неизвестного художника, бюро красного дерева в стиле ампир - первая треть XIX века, стул...

– ...помнит ягодицы современников Наполеона III, - смеялась Ева, слегка касаясь края золотой чаши.

– Это ваза инков... Да, да, и не удивляйся.
– Этьен поставил два бокала и бутылку бордо на столик, поддерживающий общий стиль, но изготовленный и приобретённый всего год назад.

– Неужели забыл кровожадный конкистадор, заглянувший на огонёк ордена 'нищих рыцарей'?..

– Да нет, она попала сюда путём обмена из частной коллекции, - Лефевр младший заполнил до половины большие бокалы из тонкого стекла.
– Кстати, помнишь картину Шарля Лебрена в Лувре? Вполне возможно, что именно ваза инков позировала художнику, но без гарантий.

Древний сосуд, словно голова инка с бирюзовыми глазницами, пялилась на причудливые тени блуждающие от пламени тающих свечей.

Влюблённый француз опустошил бокал и притянул Еву к себе.

– Луи будет недоволен...
– прерывая дыхание, прошептала она, не успев пригубить вина.

– Он будет просто взбешён!
– Этьен ронял последние капли рассудка.
– Но мы не поставим его в известность... Зачем расстраивать старика...

Внутренние часы Этьена опять остановились. Подданный Франции исчез с радаров бытия.

***

– Чёрт подери, Луи! Устроил здесь проходной двор!
– инспектор полиции Персиваль методично прохаживался из стороны в сторону по холлу перед главной лестницей.

– Займись же, наконец, своим делом! Ищи быстрее!
– Луи нервно закурил предложенную инспектором крепкую сигарету 'Джитан' и посмотрел в окно на лесистый холм и равнину.

Они были знакомы лет двадцать и общались по-приятельски, без сантиментов.

– Что здесь делает эта орда с фотоаппаратами и камерами?
– Персиваль кивнул через окно в сторону съёмочной группы, расположившейся на газоне.