— Теперь я понимаю, — задумчиво кивнула Амбридж, наблюдая, как министр крутит в руках непонятную штуковину. — Да, сэр, вы совершенно правы; если смотреть на это событие под таким углом, других вариантов не остаётся.

— Именно так, — Фадж расплылся в ещё одной самодовольной улыбке.

Тем временем Амбридж лихорадочно обдумывала полученные сведения. В словах Корнелиуса всё было правильно и разумно, за исключением одной детали: атакованного змеёй Артура Уизли. Уизли был одним из самых верных и преданных сторонников Дамблдора и единственным, работавшим в Министерстве, — по крайней мере, у других работников Министерства, поддерживающих Альбуса, хватало ума держать язык за зубами. Конечно, Дамблдор мог подставить Уизли для придания нападению пущей достоверности, но с тем же результатом можно было бы подставить кого-нибудь менее ценного. Например, Малфоя или МакНейра, на которых у Дамблдора был старый зуб… И потом, Уизли никогда не славился как великий боец; почему выбранная Дамблдором змея, — или похожее на змею существо, — играючи нейтрализовав тренированного охранника, не сумела справиться с канцелярской крысой? Причём нельзя сказать, что победа обошлась Уизли так уж легко, раз, по словам Фаджа, он чуть не отдал концы…

И что Уизли делал у входа в Отдел Тайн? Его кабинет находится совсем на другом этаже. Допуска в Отдел Тайн у него нет, и, пока он не порвёт с Дамблдором, не будет. Хотя… Среди его друзей есть работники Отдела Тайн, — например, тот же Боуд. Может, Уизли шёл навестить своего приятеля? Хм, надо будет проверить, кто из невыразимцев оставался на работе до момента нападения. Потому что если окажется, что никто, — Артуру Уизли, этому маглолюбу и Дамблдорофилу, придётся ответить на несколько неприятных вопросов.

Может ли быть, что верный сторонник Дамблдора сорвал задуманную самим Дамблдором операцию? Рискуя жизнью, сыграл на руку противнику своего патрона, провалив столь блестящую задумку? А сам Дамблдор куда смотрел? Неужто он не шепнул своему миньону по-дружески: «Не ходи сегодня ночью к Отделу Тайн, козлёночком станешь!»?

Слишком много противоречий, слишком много нестыковок. Но, если обратить на них внимание Фаджа прямо сейчас, можно испортить ему настроение. А когда у Фаджа портится настроение, оно сразу портится у всех остальных вокруг, министр в этом последователен и постоянен. Лучше сначала провести собственное расследование, пошептаться кое с кем из отдела кадров, подёргать народ за усы…

— Я всё поняла, господин министр.

— Великолепно, — просиял Корнелиус, перебрасывая небольшой предмет из руки в руку. Амбридж расслабилась. — Как я уже говорил, я рад вашим успехам. Продолжайте в том же духе. Попробуйте всё-таки выяснить, можно ли как-нибудь склонить Снегга на нашу сторону.

— Конечно, сэр, — обозначила полупоклон Амбридж. — Можно полюбопытствовать, сэр, а что вы всё время вертите в руках?

— Что? Ах, это… — Обрисованная язычками пламени фигура Фаджа протянула огненную руку в сторону Долорес. — Вот, возьмите. Это фигурка Дамблдора. Забавная, правда? Ментальный релаксатор. Вот так сидишь, сидишь, строишь планы, пытаешься забежать все дороги, накручиваешь себя, нервничаешь… Берёшь эту фигурку, сжимаешь, — и вроде как отпускает. Смотрите, как забавно она пучит глаза, разевает рот и высовывает язык!

— Откуда она у вас?

— Близнецы Уизли придумали концепцию и прислали опытный образец, — пожал плечами Фадж. — По крайней мере, я так думаю; точно не знаю. Она просто возникла у меня на столе; секретарша говорила, что её, кажется, доставили с утренней почтой. Нет, подслушивающих заклинаний на ней нет, я сам проверил, да и ребята из аврората подстраховали. Увы, слабо у нас поставлен учёт и распределение волшебников, — признал министр, потирая подбородок. — И с психологической поддержкой тоже надо что-то делать. А то у меня просто волосы дыбом встают, стоит мне подумать о близнецах Уизли. Потому что остановить их мы просто не сможем: уж слишком они изобретательны, изворотливы и готовы использовать нестандартные ходы. Единственное, что придаёт мне хоть сколько-нибудь уверенности, это только надежда на то, что набирать свою армию тьмы и устраивать переворот с целью захвата власти им покажется невыносимо скучным…

Сухонькая, невысокая женщина стояла у окна своего кабинета и наблюдала за тем, как по ту сторону пуленепробиваемого стекла зимний ветер гонит пургу.

Лондон зимой неприятен. Слишком жарко в нагретом людьми и машинами городе, слишком много пыли поднимают в воздух заводы и транспорт. Осадки выпадают в виде мелкого, противного дождя; холода в рождественском воздухе южной Британии не хватает, чтобы заморозить капельки воды в снег. А если вдруг случится чудо и налетит циклон из Северного моря, то вместо красивых, пушистых хлопьев, которым так радуются дети, из свинцовых облаков будет сыпаться мелкая, колючая снежная крупа, похожая на манку. Достигнув земли, снег не покроет её пуховым покрывалом, а мгновенно растает, превратившись в мерзкую, противную слякоть.

Эм не любила зимний Лондон. Другое дело — зимняя северная Шотландия. В это время года снег почти наверняка лежит там слоем в несколько сантиметров, а если повезёт, может намести и по щиколотку.

Директриса «MI6» со вздохом отвела взгляд от окна и уставилась на распечатку в своей левой руке. Очередное донесение от Бонда. «Хогвартс» утопает в снегу, сугробы достигают высоты в полтора фута; днём может быть настолько холодно, что детей не выпускают на улицу. И это в десятке миль от Эдинбурга, где температура — Эм сверилась с отчётом метеорологов — в последнюю неделю не падала ниже плюс двух по Цельсию?!

Холёный палец с маникюром потянулся к селектору. Тот, проснувшись, замигал лампочкой. Палец, замерев на секунду, дёрнулся в сторону и нажал на кнопку:

— Да, Ева?

— Мэм, тут к вам этот… Как его…

— Военный атташе Китайской Народной Республики?

— Нет, мэм, он на вас обиделся после того, как вы попросили у него два ролла с лососем и одну порцию онигири с креветками.

— Мда. Не стоило ему надевать на встречу с нами синий мундир. В нём он был похож на официанта.