— Я сформулировала бы эту тираду иначе, но смысл был бы примерно таким же, — подтвердила Джинни.

Драко задумался. Вся его сущность буквально кричала о том, что предложенный план является ловушкой. С другой стороны, он и задумывался как ловушка, для Поттера. Однако перенасторожить эту ловушку на кого-нибудь другого несложно. Больше всего будет рисковать тот «мясник», который должен выполнить всю грязную работу. Затем до Драко наконец-то дошло:

— То есть вы знаете о потайном ходе, который ведёт из «Хогвартса» в Хогсмид мимо охраны?!

— Знаем ли мы?! — хохотнул Рон. — Слышь, баклан, помнишь, два года назад у Визжащей Хижины голова Поттера закидала вас с Крэббом и Гойлом грязью? Как по-твоему, мы эту башку отрезали и с собой принесли? Даю подсказку: если бы мы и правда тогда Поттеру тыковку оторвали, то нам бы сейчас помощь знакомых твоего папаши не понадобилась бы.

Драко лихорадочно соображал. Никакой Поттер не имел такого значения, как секрет потайного хода, о котором не знало бы начальство. Если можно будет незаметно провести в «Хогвартс» группу… Скажем так, идеологически выдержанных и магически сильных бойцов Тёмного Лорда, то назревающую битву с Дамблдором можно будет выиграть ещё до её начала. Старый директор не ожидает нападения в собственной вотчине, так что атака имеет все шансы на успех. А без Дабмлдора Тёмный Лорд разделает Министерство под орех в любой момент и с одной рукой, привязанной за спину.

— Я подумаю, — протянул Драко, прекрасно осознавая, что он не имеет права проявлять свой интерес, чтобы не дать повод Уизли поднять цену. Но вопрос цены, безусловно, надо будет понять; Уизли — не та семья, которой следует быть обязанным.

Разумеется, Малфой никогда не обсуждал директора школы с Долорес Амбридж: субординация была у блондина в крови, а отношения с профессором ЗоТИ, хоть и симпатизировавшей Драко, не предполагали обмена секретной информацией, полученной ей от Министра Магии лично. Жизненный опыт Малфоя не позволял ему сделать очевидный вывод: раз уж у прожжённого интригана Дамблдора получилось дожить до старости, значит, он очень, очень, очень хороший интриган, и не оставляет свою безопасность на волю случая. Драко был уверен, что вся охрана «Хогвартса» представлена исключительно Филчем и, возможно, несколькими охранными заклинаниями, завязанными на того же Филча, — да, ходили слухи, что завхоз сквиб, но даже сквиб может поднять тревогу, если заклинание зажжёт перед ним какой-нибудь сигнальный огонёк. Из этого — в корне неверного — предположения Драко делал не менее неверный вывод, что, раз уж Филч не начинает бегать кругами и суетиться, как домовой эльф при виде сливочного пива, стоит только кому-нибудь открыть потайной ход, значит, этот потайной ход не взят под наблюдение. Малфою и в голову не приходило, что руководство школы — а точнее, некий волшебник, взявший в школе фактически единоличную власть — могло специально слить информацию о некоторых потайных ходах строго определённым школьникам в рамках разветвлённой, долгоиграющей интриги, на которые этот волшебник был большой мастер.

— Я подумаю, — повторил Драко.

— Да чё тут думать, — шмыгнул носом Рон, — скажи своему папаше, чтобы тот прислал сюда Макнейра с топором. Мы заманим Поттера на точку встречи, Макнейр один раз взмахнёт топориком и уйдёт, всё шито-крыто, мы изо всех сил плачем, конечно, безутешный профессор Дамблдор в расстроенных чувствах даст нам по сто баллов на брата…

— И на сестру! — ревниво добавила Джинни, поправляя чёлку.

— А разве Дам… Профессору Дамблдору не нужен Поттер? Ну, как спаситель мира и его окрестностей?

— А ты не в курсах?! Брателло, Поттер теперь профессору Дамблдору как кость в горле, как заточка в почке. Его ж как будто подменили после того августа. Летать он разучился, снитч ловит прямо на кресле, воевать ни с кем не желает, думать начал… — Судя по осуждающему тону Уизли, последнее было наименее подходящим качеством для спасителя волшебного мира. — Теперь у профессора Дамблдора Невилл Долгопупс — ставка номер один. О, хочешь, мы Макнейру и Невилла приведём? Два по цене одного. Соглашайся, дурак, мы такие предложения не каждый день делаем!

— Так и я их не каждый день отклоняю, — развёл руками Драко. — Подумайте, Уизли, я понимаю, что это сложно и не каждому дано, но вы всё-таки попробуйте. Я не могу отправить Макнейра в Хогсмид. Я не могу даже его топор отправить в Хогсмид. Я ж не работаю в Министерстве… Пока что. Мне надо посоветоваться сами знаете с кем…

— Так Сам-Знаешь-Кто всё-таки воскрес?!

Малфой мысленно дал себе подзатыльник. Он учился быть истинным сыном своего рода, аристократом и джентльменом, поэтому был сам для себя и безжалостным прокурором, и не знающим сострадания судьёй. К счастью, он также был сам для себя и адвокатом, не проигравшим ни одного процесса, поэтому подзатыльник оказался не бог весть каким.

— Я папу имел в виду. Про Сами-Знаете-Кого я знаю не больше вашего.

Тут Малфой, конечно, крепко соврал, но в его системе ценностей врать Уизли, которые много ниже его по социальной лестнице, не было осуждаемым поступком.

— Да?! Жалко… — протянула Джинни. — Потому что если бы ты точно сказал, что Сам-Знаешь-Кто остался мёртв, то мы бы могли гарантировать тебе и Поттера, и Долгопупса. А раз ты не знаешь, мёртв он или нет, мы можем только Поттера тебе слить. Раз уж профессор Дамблдор считает, что Долгопупс нужен, чтобы противостоять Сам-Знаешь-Кому, то будет разумным не избавляться от него, пока не будет абсолютной уверенности, что Сам-Знаешь-Кто мёртв.

Малфой прикинул варианты и решил сказать чистую правду:

— Я совершенно уверен, что Сами-Знаете-Кто был убит ночью 31 октября 1981 года, — сказал блондин со всем доступным ему пылом. — И я не знаю ни одного человека, колдуна или магла, который мог бы остаться в живых после Авады.

— А мы знаем, — всхлипнула Джинни. Мысли об утекающем из рук будущем, в котором она получала полный доступ к сейфу Поттеров, выдавили слёзы из её карих глаз. — Даже двоих.

Драко быстро пересмотрел собственное утверждение.