— Да, Гарри, что случилось? — Гермиона была взволнована.

— Видишь это? — жарко зашептал Бонд, показывая девушке отобранный у Рона конверт. — Расскажи мне, что ты об этом думаешь?

Гермиона взяла предмет, подошла к окну и подставила его под лучи низко стоящего зимнего солнца:

— Плотная бумага, двуцветная, внешняя сторона белая, внутренняя — светло-зелёная, с водяными знаками. Я видела крайне официальные письма, написанные на более дешёвой бумаге, чем эта, а тут — всего лишь конверт с вкладышем от шоколадушки… Клей, судя по запаху, на основе смолы кедра. Те, кто гонится за дешёвыми понтами, покупают клей на основе сосновой смолы, потому что он дешёвый, а пахнет почти как кедровый, но разница в запахе между кедровой и сосновой смолой всё-таки есть, что позволяет безошибочно отделить тех, кто хочет казаться, от тех, кто реально является… Сургуч серебристого цвета, водяные знаки на конверте и печать выглядят одинаково: удерживаемый драконами щит с буквой «М», над которым свились несколько змей.

— Всё верно, только драконы не удерживают щит, а просто вцепились в его края, чтобы не упасть, — подтвердил Джеймс, глядя через окно на заснеженный школьный двор. — Ещё что-нибудь?

Девушка наклонила конверт, любуясь переливами цвета на печати, которая, казалось, сделана не из сургуча, а из некоего легкоплавкого металла.

— Интересно… Сургуч — если, конечно, это сургуч, в чём я не уверена — содержит большое количество металлических частиц. А печать, которой выдавливали оттиск, судя по всему, термическая. Основа была оплавлена, кислород воздуха окислил частички металла, из-за чего под оттиском образовалась оксидная плёнка зеленоватого цвета. Это алюминий?

— Нет, у алюминия оксидная плёнка прозрачная, — ответил Бонд. — Возможно, висмут или пирит. Ещё есть вариант, что это синий отжиг стали, но я сомневаюсь, что кто-нибудь в здравом уме будет шлёпать по бумажному конверту печатью, разогретой до семисот градусов. Есть какие-нибудь идеи, кому конверт с этой печатью может принадлежать?

— Некоторые идеи есть, — осторожно сказала Гермиона, возвращая бумажную улику хозяину. — Но зачем Малфою присылать тебе вкладыш от шоколадушки?!

— Это я его попросил, — мрачно заявил Джеймс. — Я спас жизнь Драко, — не смотри на меня так, это случайно получилось, — и теперь Малфои считают, что они у меня в долгу. Вкладыш с Саурманом — это условный сигнал, Люциус должен был прислать мне вкладыш, когда будет готов побеседовать со мной в «Кабаньей голове». Видимо, сегодня он готов, но, когда я договаривался с ним об условном сигнале, я не рассчитывал на занятия окклюменцией, и, по странному совпадению, именно сегодня у меня беседа t^ete-`a-t^ete со Снеггом.

Гермиона попыталась переварить обрушившиеся на неё сведения:

— Но… Гарри, ты никогда не говорил, что Малфои у тебя на крючке! Ты же можешь в счёт этого долга любые сведения у него потребовать! Выяснить, где прячутся сбежавшие Пожиратели Смерти, задержать Волан-де-Морта!

— А смысл? — пожал плечами Джеймс. Девушка широко распахнула глаза, и суперагент, видя непонимание, поспешил добавить:

— А смысл спрашивать то, что я и так знаю? Волан-де-Морт, Беллатриса и Петтигрю прячутся в поместье Малфоев. Остальные Пожиратели рассредоточены маленькими группами и размещены в недвижимости, принадлежащей сочувствующим. Например, оставшиеся Лестрейнджи прячутся в магазине Горбина и Бэрка в Лютном переулке. Когда кто-то посторонний заходит в основной зал, они прячутся в шкафу.

Девушка распахнула глаза ещё шире, став похожей на персонаж японского мультфильма:

— Но, Гарри, как ты узнал?! И если ты знаешь, где они прячутся, то почему ты не сообщишь о них кому следует?

Джеймс замялся. По идее, сейчас было бы самое время рассказать Гермионе, что те, кому следует, и так всё знают, потому что на тех, кому следует, работают больше тысячи лучших аналитиков и целые сонмы техников, позаимствованных из всех возможных спецслужб Британии под беспрецедентные подписки о неразглашении. К сожалению, идея о том, что те, кому следует знать о местонахождении магов-ренегатов, не принадлежат магическому миру, для девушки всё ещё была бы несколько экстравагантной.

— Ну, допустим, я сообщу об этом в аврорат, — вздохнул Бонд. — Что они сделают? Пойдут в атаку, разумеется, потому что самым изощрённым манёвром в оперативном отделе аврората считается тупое наступление в лоб всеми наличными силами и средствами. В результате Лестрейнджи получат огромный выбор целей для того, чтобы попрактиковаться в непростительных заклинаниях. Ты хоть представляешь, сколько будет пострадавших?

Гермионе пришлось признать правоту суперагента.

— Если Малфой решил пообщаться со мной, значит, ему есть, что сказать, — развил свою мысль Бонд. — Хорошая информация стоит дорого и устаревает быстро. Возможно, она устареет уже завтра; скажем, если он хочет рассказать мне о плане Волан-де-Морта устроить налёт на, например, школу… Завтра может быть уже поздно. Мне до зарезу нужно выяснить, что именно хочет рассказать мне Люциус, но выходить из школы я не могу. Твои предложения?

— Я могу сходить, — предложила Гермиона.

— Малфой тебе ничем не обязан, — покачал головой Джеймс. — Он, скорее всего, тебя и пальцем не тронет, но уж ехидничать-то будет всласть. После чего уйдёт и станет считать себя свободным от долга по отношению ко мне: он свою часть сделал, предупредил меня о встрече именно так, как я просил, и на встречу пришёл, а то, что я на эту встречу прийти не смог, так это не его проблема.

— Может, устроить профессору Снеггу «тёмную»? — кровожадно осклабилась Гермиона. — Он не сможет обучать тебя окклюменции, если будет валяться без сознания в больничном крыле. Я знаю, где лежит запасной ключ от теплицы, в которой профессор Стебель выращивает мандрагоры. Заманим профессора Снегга в главный лестничный колодец и запустим в него горшком с мандрагорогой с одного из этажей выше! Даже если не попадём ему по тыковке, вопль незрелой мандрагоры лишит его сознания на несколько часов, и тебе вполне хватит времени смотаться в «Кабанью голову» и вернуться, пока все тут будут стоять на ушах и искать террориста.

Джеймс некоторое время рассматривал это предложение. Идея запустить горшком с мандрагорой в профессора Снегга выглядела крайне привлекательно, и суперагент выдержал серьёзную схватку сам с собой, прежде чем смог с сожалением отказаться:

— Мысль хорошая, и мы однажды непременно так и поступим, но в данный момент тактически неверная. Если все будут искать террориста, а меня во время переклички в замке не окажется, то мне будет лучше и вовсе не возвращаться: после такого Дамблдор с меня точно не слезет. Меня и так почему-то подозревают во всём, что происходит в этой Мордредом забытой школе… Ну и само совпадение — Снегг оказывается в больничном крыле именно в тот день, когда у него дополнительный урок со мной — наводит на неприятные подозрения. Нет, Снегга трогать нельзя.