Примерно через месяц Реймонд объявился в моем доме. Он выглядел так, как будто кто-то взял терку для сыра и стер себе половину лица. Я знал, что он отправился в Окснард снова, и подумал, не сцепился ли он с местными чоло по новой? Он сказал, что, перепрыгивая через цепь парковки, зацепил ее ногой и упал на асфальт. Это звучало как разумное объяснение. Если бы его избили, он, вероятно, не только мне бы об этом рассказал, но и рекрутировал бы меня на отмщение. Но то, что я знаю наверняка, – это то, что он так и не получил свою машину обратно.

Если бы я не вернулся в NOFX и не уехал в турне, я уверен, что моя дружба с Реймондом закончилась бы плохо. Для него же все это закончилось точно плохо: в 1989 году Реймонд имел сомнительную честь быть одним из первых пассажиров автобуса с заключенными, который въехал в ворота Пеликан-Бей, ужаснейшей тюрьмы Калифорнии и, вероятно, одной из десятка самых ужасных в стране.

Обычно в тюрьмах происходит самостоятельная сегрегация по расовому признаку: у мексиканцев своя территория, у негров – своя и т. д. Но так как Пеликан-Бей была совершенно новой зоной и территориальных претензий было много, в течение первых нескольких недель (в то время, когда находили свои очертания невидимые границы) она стала площадкой массовых драк на расовой почве. И Реймонд был прямо посреди всего этого. Вероятно, он и там продолжал стоять в то время, когда все остальные преступники падали вокруг него. Или, может быть, наконец-то ему встретился достойный соперник.

Что же, наконец, заставило его приземлиться в тюрьме? Изнасилование. Я потерял связь с Реймондом до ареста, так что многие детали мне неясны, но из того, что я слышал: ему было за двадцать, ей было пятнадцать, он говорил, что это – по взаимному согласию, она говорила, что нет. И якобы, когда обвинения были предъявлены, куча других девушек выступила с параллельным обвинением, что Реймонд изнасиловал и их тоже. После того как в открытом судебном заседании судья вынес приговор на двенадцать лет, Реймонд повернулся к своим обвинителям и сказал: «Когда я выйду из тюрьмы, я убью всех и каждую из вас, суки».

Он появился на шоу NOFX после того, как отсидел свой срок, с несколькими, совершенно новыми татуировками на лице и ножевыми ранениями. Мы обменялись новостями в течение нескольких минут, и с тех пор я его больше не видел. Говорят, он наставил на кого-то пистолет и вернулся на зону, через несколько лет вышел, а затем снова вернулся за третье преступление, что стало пожизненным заключением за решетку.

Позже выяснилось, что обвинение Реймонда об изнасиловании было подано в суд до того, как закон о трех преступлениях вступил в силу в Калифорнии. Недавно я услышал от друга, что он снова на свободе.

Как я и говорил: «Вы будете спать лучше, если посчитаете, что я все это выдумал».

Во время одной из наших поездок в Айдахо, после возвращения Эрика в группу, я повстречал экзотическую, с миндального цвета глазами красотку по имени Айрис. У нее были каштановые, до плеч волосы, а также самоуверенность и интеллект, соответствующие ее внешности. Она бывала в Европе и знала все о гастролях; она даже говорила по-немецки. Но у нее был парень-немец, так что я до поры держал руки при себе.

Мы с Челси разошлись, я переехал в Санта-Барбару и поступил в городской колледж на курсы по психологии. Смэлли и я нашли дом, который мы стали снимать с некоторыми из наших друзей и называть его «домом NOFX». Обычно панк-дом, в котором совместно проживают несколько чуваков, которым по двадцать лет, становится генератором историй о хаосе и эпических вечеринках… Но на самом деле это было довольно тихое учреждение. Я ежедневно курил слишком много марихуаны, так что мы с соседями по комнате в основном играли в шахматы по четыре часа. Один из нас делал ход, а затем мы оба сидели, обдумывая последующие пять ходов, а через пятнадцать минут кого-то озаряло…

– Чей ход-то?

– Я не знаю, чувак. Я думал, что этот – был твой.

– Ах да, извини.

И опять.

За исключением нескольких вечеринок и строительства трамплина для скейт-бординга на заднем дворе, единственным хаотическим моментом, осевшим в моей памяти, было Рождество, когда мы принесли елку и не могли понять, как потом от нее избавиться. Мы запихнули ее целиком в камин и подожгли ее. Не знаю, как мы не спалили дом. Все стояли на лужайке перед домом, подбадривая друг друга, наблюдая, как языки пламени вылетают из верхней части дымохода.

Айрис и я поддерживали связь, писали друг другу письма, и наконец мое терпение окупилось. Когда отношения с парнем-немцем закончились, она села на автобус Грейхаунд до Санта-Барбары, пока я пиликал шестнадцать часов (в одну сторону) до города Бойсе, чтобы забрать все ее вещи и перевезти их в дом NOFX.

Айрис отправилась с нами во второй общенациональной тур NOFX и почти не вернулась из него. Мы играли в Metroplex в городе Атланта, в штате Джорджия, сзади клуба находилось несколько пар рельсов, ведущих к близлежащему железнодорожному депо. Выросший в городе, я больше привык к движению машин, чем поездов, поэтому с увлечением наблюдал за грузовыми вагонами, приходящими и уходящими в течение всего дня. Я решил повнимательнее рассмотреть один из поездов, который медленно полз вдоль путей, Айрис пошла со мной. Она слышала о том, что можно положить монету на рельсы и поезд расплющит ее; так она и сделала, поместив ее под колеса медленно двигающегося поезда.