Шрифт:
Нам известно, что Государь знал все несовершенства и непродуманность политики своих правительств, но Он был бессилен один встать против них. Он все чаще и чаще слышал слова: «Нельзя то и нельзя другое по политическим и международным условиям», – а позже, с введением парламента, принявшего целиком программу Витте и всего радикального общества, всякий отход от этого курса был равносилен перевороту, на который Государь не шел.
Государь избрал другой путь. Призвав Столыпина, Он вверил ему переделать на здоровое начало частного владения весь крестьянский уклад жизни.
Первый Император выказал эту решимость и пошел открыто на полное осуществление свободных прав и устройства главной силы страны – крестьянства. Поздно для истории – но Он встал, наконец, на этот путь…
Реформа эта, несмотря на препятствия, творимые частью правящего класса, и бешеный поход общества в защиту общины, могла принять вихревое движение. Стандарт жизни деревни стал сразу подыматься, народ, почуяв свободу и силу, начал богатеть. Через тридцать лет с силой народа-собственника сделать было бы ничего нельзя, и выросла бы сила Царя и России…
Это и поняли враги. Спешно в 1910 году Германия наряжает «комиссию по исследованию хуторского хозяйства». Живейший интерес проявляет печать Англии (1912 год). Правительства этих стран осведомлены о будущих успехах русского народа.
В то же время наше общество подняло все силы против реформы и Столыпина. Ряд покушений и его смерть. После него опять безлюдье, и темп реформы ослабляется… Парламент за десять лет не дает ничего своего; он тащится за бюрократией… а свое он даст только в 1917 году.
Государь, встав на путь земельной реформы, не отступит до конца, вверясь силам правящего класса и парламента. Он не может допустить мысли, что сил этих нет.
Характерно, что слово «собственность» не произносится в печати. Это право само собою разумеется, хотя слева на него ведется поход, а Русское государственное право о нем осторожно умалчивает. В 1894 году об установлении этого права смело скажет Саратовское Дворянство. В 1901 году о нем заговорила земля – в 600 комитетах сельскохозяйственной промышленности. Эти голоса и призывы похоронила бюрократия. В 1905 году 17 ноября «собственность» – лозунг первого союза земельных собственников (Москва). [9] В мае 1906 года о ней заговорит объединенное дворянство, и в 1907 году это начало проведено в жизнь Столыпиным. С этого года началась новая жизнь страны, но, благодаря революции, крестьянству так и не удалось до сего дня избавиться от «черты оседлости», и оно еще более обнищало. Зато от черты оседлости освободилось еврейство. Оно наживется и станет собственником земель. Это одно из главных завоеваний революции.
9
В сентябре 1905 г. сначала в Саратове, потом в Москве мною, при содействии Мельникова и князя Щербатова, собраны съезды и союз землевладельцев. В ноябре, после съезда, Государю благоугодно было принять депутацию союза и адрес с изложением экономического плана.
VI
Если не было устройства в земельном вопросе, то неустройство в порядке управления отозвалось на царствовании Государя Николая II не менее тяжело.
Петр I, осев в Петербурге, лишил места самодеятельности. Екатерина II, то Самодержица, то Императрица, забывала провинцию, усиливая Петербург. Напомнил о деревне Пугачев, имевший на свое несчастье союзниками англичан, а не немцев. Александр I забывал, что Россию, как и в смутное время, в 1812 году спас не Петербург, а живая сила провинции.
Центр продолжал укрепляться, пока Александр II не дал земства. Но бюрократия, боясь его усиления и «всяких» дворян: Жихаревых, Чичериных, Кошелевых, Хомяковых и Кривских – сокращает права земства до филиалов министерства, не смеет даже дать «министерства земства» [10] . Рядом циркуляров и законом о предельном обложении – обуздывает его самодеятельность – вплоть до 1917 года, пренебрегая главной силой – силой уездов, и дав выродиться губернскому земству в злобно-революционный земгор, ничего общего с земством не имеющий.
10
Через Плеве Его Величеству от группы дворян мною подан проект устройства Министерства Земства.
Мелкой и недостойной была борьба бюрократии с местами вместо задачи совместного устроения России. При этом историк обязан записать, что земство до 1890-х годов было консервативнее бюрократии, и как мировым посредникам, так и Земству деревня обязана была порядком…
Огромным преступлением правящего класса, ревнивого к своему влиянию, было отдаление Государя от общения с местными людьми…
Вечно живая идея широкого самоуправления отбрасывалась как вредная и опасная…
Перечтем Голохвастова «Земство в смутное время»: «Иоанн Грозный дал северо-востоку земскую автономию… и когда воцарился Владислав, земская изба, великолепно устроенная, с подоходным налогом, кадастром, денежными раскладками, богатая, независимая и верная Самодержавию, сговорилась по волостям и городам, двинула вперед Минина и покончила с поляками и ворами, выведя, как матка, династию Романовых и крепя их долго земскими соборами».
Примеров много: самоуправление… земская Русь… когда-то богатейшие Псков и Новгород. Наконец, самобытная Финляндия… и жажда, жажда хозяйственных людей творить за свой страх, но на пользу страны и Государеву, и вотчинников, и торгового люда, и богатейших в былом крестьян… Примером служит Сибирь, по счастью забытая, далекая от бюрократии: сколько сил накопила она, сколько упорства показали там пришедшие «дряблые» из центра люди… По «азам», да по «херам», не отгораживаясь никакими стенами – создавали сибиряки в глуши степей и тайги хозяйскую вольную силу! Всем нутром Россия просила и ждала, назовем для краткости – «децентрализации». Ждала на места: работу, власть, местное хозяйское законодательство, торговлю…