– Она тебя ранила?
– забеспокоилась Леда.

– Царапина, - нахмурился граф.
– Однако ее нужно перевязать. Позови слуг...

Договорить он не успел. Дверь распахнулась и в комнату вкатился барон Александр в сорочке до пят и ночном колпаке. За ним ввалилась добрая дюжина стражников - сонных, испуганных, сжимающих в руках оружие. Обведя комнату цепким взглядом, он побагровел от злобы, тут же растеряв все свое дружелюбие. Леда испуганно отползла к стене. На секунду ей показалось, что барон вот-вот взорвется от негодования.

– Что это такое?!
– взвизгнул он.
– Я подозревал, что за вами, Аластр, следую неприятности, но не настолько же! Эта тварь убила моих людей, привела в негодность имущество...

– Прекратите истерику, я все оплачу, - нахмурился Аластр.
– Лучше пошлите слуг за бинтами и какой-нибудь останавливающей кровь мазью, если у вас она есть.

– Вы, видно, не понимаете, что сейчас произошло?!
– пуще прежнего взвился Александр.
– За вами охотится сам призрак Февраля! Что вы задумали, граф, что боги вернулись с того света дабы вас остановить?!

– Никаких духов здесь не было, - отмахнулся граф.
– Скорее всего этого пса кто-то на нас натравил.

– Послушайте себя, вы же взрослый человек!

– Это вы послушайте, - вышел из себя граф.
– У меня течет кровь и мне нужны всего лишь какие-то бинты! Я не верю во всю эту суеверную чушь про призрак давно умершего бога! Вы сами сказали, что у меня много врагов, и случившееся здесь - яркое тому доказательство.

Барон поджал губы. Видно было, что Аластр своим враньем его все же убедил. Леде же оставалось только поражаться, как же мастерски ее может говорить совершенную неправду с серьезным лицом.

– Принесите графу новую сорочку, бинты и мазь, - сдался барон нехотя.
– И тазик с водой, чтобы он мог смыть кровь, - а потом, повернувшись к Аластру, добавил.
– Перейдите с женой в соседнюю комнату. Она не такая шикарная и в ней холодно, но я прикажу слугам сразу же начать топить. А завтра утром убирайтесь из моего дома и никогда, слышите, никогда больше сюда не возвращайтесь.

С этими словами он развернулся и вышел, оставив Леду и Аластра одних.

Соседняя комната и правда оказалась не такой большой и достаточно холодной, однако слуги быстро ее протопили. Пока они суетились с дровами, поглядывая с ужасом на принесших в поместье неприятности гостей, Аластр и Леда умывались. Как только огонь в печи окончательно разошелся и служанка принесла им бинты, граф наконец повернулся к Леде. Та все пыталась заставить себя предложить помощь в обработке «царапин», но боялась получить грубый отказ.

– Помоги мне снять эту треклятую сорочку, - неожиданно попросил Аластр.
– Если, конечно, от вида крови и открытой раны ты не упадешь в обморок.

– Не упаду, - упрямо сказала девушка засучивая рукава.

Опустившись перед Аластром на колени, она осторожно помогла ему раздеться. В предплечье у графа зияло несколько кровоточащих дыр от собачьих клыков, ключицу пересекала безобразная рваная царапина. К тому же сама кость под кожей вдруг показалась Леде какой-то странной. Справа от царапины красовался подозрительного вида бугорок, будто что-то выпирало. Подозревая перелом, девушка с паникой уставилась на графа.

– Успокойся, - сказал Аластр, поймав ее взгляд.
– Все нормально. От таких царапин я не умру. Бывало и хуже. Что до ключицы - она сломана давно и просто неправильно срослась.

– Но... так много крови...
– побормотала Леда, посмотрев на полный красной воды тазик.

– Все нормально, со мной бывало и хуже, - сказал граф.
– Главное, что эта тварь не добралась до моей шеи. Хотя, видят боги, она изо всех сил старалась. Главное не нервничай. Ты раньше бинтовала кого-нибудь?

– Нет, - покачала головой Леда.

– Ладно, - нахмурился граф, кивая на бинты.
– Придется тебя учить. Видишь стеклянную бутылку? Понюхай, это должен быть спирт. Если это действительно он, то обработай им раны. Если, конечно, можешь.

– М... могу, - запнулась Леда а потом, собрав все свое мужество в кулак, взялась за дело.

Осторожно она понюхала содержимое бутылки, потом налили немного спирта на свернутый бинт и, не зная, как это делается, прижала прямо к ране. Граф зашипел от боли: