Нашла его за письменным столом в гостиной. Обняла, подлетев к нему сзади и коснувшись щекой щеки:

— Спасибо!.. Ой, а это что? — распрямляясь, заметила яркую малиновую прядь в его волосах. Вчера, вроде, не было…

— Это — маленькое хулиганство, — он обернулся, легко подхватывая ее и усаживая себе на колени. — Совсем небольшое, — он осторожно прижимал ее к себе, вдыхая аромат ее волос, скользя рукой по бедру. — С добрым утром, ребенок.

— Не надо! — она попыталась одернуть задравшуюся футболку, изгоняя его наглую руку.

— Желать доброго утра? — улыбнулся он, но руку убрал. Переложил на тонкую девичью талию. — Я ж просто погладил, что в этом такого ужасного?

— Не надо так, — повторила с укором.

— Хорошо, уговорила, не буду. Просто поцелую, ладно? В щечку? Вот так, едва-едва? — он осторожно коснулся губами ее нежной кожи, впитывая искорки ее смущения и ее удовольствия. Его пальцы безнадежно заблудились в ее волосах, нечесаных, спутанных после сна…

— Ар, не надо, щекотно! — она опять вырывалась. А он всего лишь лизнул ее в ушко. Или за ушком. Он совсем терял голову от ее запаха…

Вздохнул и опустил руки:

— Беги, умывайся. Растрепашка.

Она резво соскочила с его колен, а он тут же почувствовал необходимость затянуть ее туда обратно.

— Только одень что-нибудь, а то у нас в кладовке ремонт делают, не здорово в одной футболке скакать, — добавил уже практически в спину, сообразив, что надо предупредить.

— Какой ремонт? — она резко затормозила, словно наткнувшись на преграду.

— Косметический. Будем из кладовки кухню делать. Должно же у тебя быть место для приготовления и поглощения пищи, не все ж по углам жаться.

— Аршез… — это было так неожиданно и так приятно. Нет, он вчера пообещал, конечно, что поменяет для нее мебель в комнате, но обещать умеют многие. — А как же все те вещи, что у тебя в кладовке хранились?

— Выкинул, — судя по голосу, сожаления он не испытывал. — Если за столько лет ничего из этого хлама не понадобилось, так чего ради хранить?

— Ну… там ковер был, можно было б здесь постелить, а то как-то пусто…

— Ой, Анют, там такой ковер, что лучше уж не стелить, — он невольно вспомнил о том, чем был нещадно залит коврик еще при прежнем владельце. И понял, что тоже хочет ковер в гостиную. Потому что на кровати она постесняется, а на ковре, да под видом дружеской борьбы он столь многое сможет себе позволить… — Купим ковер, Анют. Новый, а не вытертый до дыр, — пообещал. То ли ей, то ли себе.

— Как у тебя все просто, — она даже головой покачала. — Старое выкинем, новое купим, и все мгновенно, без раздумий… И как только ты так быстро мастеров нашел, чтоб ремонт делали?

— Беззастенчиво воспользовался служебным положением, — улыбнулся он. — Должна же мне быть хоть какая-то выгода от всеобщего обожания.

Она вспомнила вчерашний поход в ресторан. И взгляды абсолютно всех, и безграничное желание услужить, и как ей было неуютно это всеобщее внимание. А ведь он так живет. Каждый день. Неудивительно, что давно научился использовать это всеобщее обожание «в практических целях». Но все же причины столь горячей любви к его расе ей были непонятны. Впрочем, если они все такие, как Аршез…

— Вот только скажи мне, пожалуйста, что мне одеть? — вспомнила она о насущном. — Единственное платье жалко, а шорты, в которых ты вчера разрешил мне по дому ходить, я сегодня почему-то найти не могу. Ты их случайно вместе с ковром не выкинул?

— Так они в ванной, Анют, сушатся. Вместе с остальными твоими вещами. Я подумал, что после целого дня в дороге стирка им не помешает.

— Аршез… Ну зачем, я могла бы сама… — смутилась.

— И зачем сама, когда в доме стиральная машина есть? — он сделал вид, что не понял и вновь вернулся к книге, от которой его отвлекло ее появление. — А платью недолго осталось быть единственным, так что не жалей.

Завтракать она устроилась в гостиной. Он не возражал, хотя теперь сосредоточиться на чтении стало заметно сложнее.

— А откуда у нас блины? — поинтересовалась меж тем девочка.

— Соседка тебе испекла. Очень надеется, что ты оценишь.

— Спасибо ей. Только неудобно как-то…

— Ей было приятно. Тебе это блюдо знакомо, у вас такое готовят?

— Да, конечно, часто. Только это, похоже, из ржаной муки, у меня такие бабушка порой делает, а мы обычно готовим из пшеничной.

— И в чем разница?

— Немного другой цвет, немного другой вкус, а так все то же самое, — она легкомысленно пожала плечами.

— А по калорийности, по набору микроэлементов? — уточнил он вопрос. — Они что, по своим питательным свойствам больше подходят пожилым людям?

— Честно говоря, не в курсе, — она намазывала блин вареньем, ничуть не интересуясь энергетической ценностью ни того, ни другого.

— То есть сама ты их готовить не умеешь?

— Почему? Умею, конечно. И не только их, я вообще готовлю неплохо.