Так было и в тот раз. Ничего не предвещало неожиданностей, но она пришла. У тебя обнаружили начальную стадию стоматита. Смазали рот раствором антибиотика, но отправили домой.

Как же мне было обидно. Именно в тот день хотел отпроситься у начальника отдела и сдать в институте очередной зачёт вместе со студентами дневного отделения. А тут...

Мама на работе. Дедушка на работе. Бабушка, той надо обед готовить на всю семью и она с утра по магазинам отправилась.

И такая меня злость взяла на всё, что вокруг окружает. А тут ещё ты закапризничал, когда я кашу тебе в рот запихивал. Ну и надавал тебе по заднице. Переборщил. Потому как зашёлся ты в крике истеричном. Мне бы приласкать тебя, пожалеть, а я на принцип пошёл - молчу словно каменный: сынишка плачет, а его не жалеют. А он к этому не привык. Сложил на столе ручки, спрятался туда личиком и плачет, плачет. До сих пор не могу себе этого простить.

А потом вышел из-за стола, пряча личико в ладошках, подошёл и, уткнувшись мне в коленки, продолжал рыдать в горе своём безмерном, безутешном: единственный родной человек - папа и тот не пожалеет.

Не выдержал я тогда. Погладил тебя по головке и, прижав к себе, не переставал повторять:

– Успокойся, родненький. Успокойся, хороший мой. Папа тебя больше не обидит. Успокойся.

Но, выждав, когда исчезли слёзки из глазиков, поцеловав в щёчку, продолжал гнуть своё:

– Будешь кашку кушать?

Ты вздохнул тяжело, проглотив слёзный всхлип, и кивнул послушно.

Ел давясь. Видно было по всему, что она тебе в ротик не лезла.

На следующий день, выйдя на работу, рассказал о случившемся знакомой сотруднице. Рассказывал без пощады к себе. Рассказывал, а самого боль в душе такая, что в пору самому расплакаться.

– Не переживай, - сказала сотрудница.
– Он уже всё позабыл. Дети не помнят обид на родителей.

Возможно, что она была права. Но почему мне, до сего времени, не забыть этого?

И это не все обиды, которые я нанёс тебе за время совместного проживания. Все их, словно мщение со стороны, хранит память. Как же я был жесток.

И всё-таки, когда в очередной раз собрались по случаю твоего приезда, не сдержался.

Ты, разговаривал с дядькой и вы повернулись ко мне спиной. Гнев тут же вспыхнул в груди и я наговорил гадостей.

И что этим добился? Ни-че-го.

Ты, скорее всего, даже не понял, что явилось причиной моего негодования. Только отчуждённость ещё больнее впилась в меня и боль эта не даёт покоя.

* * * * *

А как славно мы жили, когда нас ничто не разлучало.

Помню, как все восхищались тобой, когда я впервые привёз тебя в Саратов, к своим родителям. Как ты читал по памяти стихотворение - "Ехали медведи на велосипеде...". Это стихотворение тебе нравилось, да и память у тебя хорошая была.

Ты читал с таким выражением, с таким перевоплощением при переходе от одного действующего зверюшки к другому. Как же таращил ты глазёнки, когда "из подворотни страшный великан, рыжий и усатый та-ра-кан" выползал. И всякий раз, когда сбивался, декламируя, ты смотрел в мою сторону, веря, что я помогу тебе вспомнить нужное слово. И я подсказывал. И ты продолжал и продолжал читать стихотворение, хотя тебе говорили:

– Достаточно! Устал, наверное?

Но ты, упрямо качая головкой, продолжал рассказывать историю зверей и все слушали его, раскрыв рты.

Помню, как приехал отец "раньше раньшего". Приехал на персональном автомобиле и мы поехали на набережную Волги, в ресторан "Волна". Поехали втроём - дедушка, я и ты. Три мужика, три друга. Дедушка заказал коньяку, закуски и к тебе обратился:

– Вадик, что бы ты хотел?

– Я не хочу кушать, - ответил ты.

И дедушка заказал тебе апельсинов вазу:

– Тогда вот тебе апельсины, дорогой.

Ты взял один и крутил его в руках всё то время, пока отец, отдельно от всех, наслаждался взаимностью наших отношений. Мы разговаривали обо всём, а ты сидел, молчал, болтал ногами и крутил в руках апельсин.

Выйдя из ресторана он, разведя руки в стороны, удивлённо восхитился твоим поведением:

– Это чудо, а не ребёнок. Ни разу не закапризничал. Не захныкал, что ему скучно, что домой хочет. Горжусь тем, что у меня такой внук!

Помню твоё возвращение из школы в начальных классах. Как влетал ты в квартиру и с радостью сообщал:

– А я сегодня двойку получил...

У нас с маманькой это сообщение вызывает смех и сегодня. Но объяснить себе твои радостные интонации мы не могли, ни тогда, ни сейчас. Наверное, в них была убеждённость, что двойка, это ерунда на "постном масле". Сегодня двойка, завтра пятёрка - какая разница. А может быть это от того, что мы не наказывали тебя за промахи в учёбе? Спросить об этом, так ты и сам, навряд ли, ответишь на вопрос.

А сколько силы воли ты проявил, когда мы выехали с археологической экспедицией в Туву?