– А чё нам, Федорыч, передел власти? Пусть дерутся как хотят, ща вроде мирно, без стрельбы начали друг друга топить. Я свои копейки всегда заработать сумею, вон пару магазинов оббегу, поразгружаю чего, на хлеб и чай есть. Я вот все радуюсь, как вовремя твой Никитич подвернулся - наша деваха теперь ого-го, на своем месте, я когда с ней говорю ,как это... а - тащусь. И радуюсь, ожила она, да и не последний человек в тундре-то.

Новости хлынули как-то лавиной... объявился какой-то Дрозд, и в течение двух месяцев местные обожравшиеся царьки Михневы, оказались у разбитого корыта, разорены и чуть ли не бомжи. В маленьком городке все было на виду, вот и знали на следующий день новости. Лёва выслушивал всё, не особо комментируя:

– А... паны дерутся, у холопов чубы трещат. Мне что Михнев, что Дрозд, что щегол - одна хрень, до меня никому из них дела нету.

Вот так прошло месяца три-четыре, в народе все больше поговаривали про выборы и нового мэра, называя одну фамилию - Дрозд, уж больно по душе пришлось всем, что на его деньги вычистили местный пруд, когда-то замечательно-красивый, а за годы развала заросший и завонявший, обустроили набережную, сделали дорожки, поставили скамейки, разбили клумбы, пару детских площадок, горожане полюбили ходить туда как прежде.

Лева, часов в пять вечера после небольшого калыма, неспешно брел по центральной улице к себе, отмечая, что улица стала чище.

Возле здания администрации стояли два навороченных джипа, Лёва притормозил, уж больно хороши были машинки, он как специалист когда-то экстра-класса, окончил с отличием автодорожный институт, - в машинах разбирался досконально.

Из здания стремительно вышли несколько человек и зашагали к машинам, Лёва нехотя оторвал взгляд от машины и замер: прямо на него, весь какой-то замороженно-отстраненный, шел его давнишний, можно сказать, даже оплаканный друг - Андрюха.

– Андрюха!!
– заорал Лёва, - Андрюха!! Это ты? Ты живой??

Андрюха чуть притормозил, окинул Лёву безразличным взглядом холодных серых глаз и пошел дальше, к Леве торопливо подошел один из сопровождавших:

– Проходи, не отсвечивай!
– негромко прошипел он, оттесняя Леву

– Андрюха, это же я!!
– взвыл Левка, а потом видя, что этот мужик не реагирует и готовится сесть в машину, заорал во все горло:

– Падла ты, Митень! Ой какая падла!!

Плюнув под ноги, Лёва повернулся и пошел в другую сторону.

– Стой!
– ударило в спину.

– А пошел ты на...!!
– отмахнулся Лёва.

Через два шага его резко рванули за плечо и удивленный Лева уставился в холодные глаза.

– Ну чё тебе надо, большой человек?
– вздохнул Лева, шмыгнув от расстройства - об этой его привычке мало кто знал, это было родом из детства.

И серые, стальные глаза внезапно потеплели, и на неподвижном лице Андрея проступило изумление:

– Шмыга?
– как-то неуверенно произнес он, - Шмыга - ты?

– Ну я, вот такой вот - весь из бедных. Небось, западло со мной говорить-то?
– все ёщё не отойдя от обиды, пробурчал Лёва.

– Лёвка! Неужели это ты! Пошли, - он потащил Шмыгу к машине, сели, Андрей скомандовал: - Домой!

– Подожди-ка, давай на Садовую заскочим, есть у меня для тебя сюрприз один!

– Андрей Сергееич, Садовая перекопана, - проговорил водитель.

– А ты на перекрестке тормозни, я мигом, - ответил за Андрея Лёвка.

Шустро забежав домой, сунул в пакет альбомы с фотографиями, аккуратно подклеенные и приведенные им в порядок, полез в комод за шкатулочкой с медальончиком и быстро рванул к машине.

У Андрея, оказалось, имеется небольшой уютный двухэтажный коттеджик с домработницей, которая брезгливо косясь на Лёву, быстро сервировала стол.

– А не смотри, голубушка, на меня так, кто знает, где ты можешь оказаться завтра, - тут же выдал Лева

.
– Свободна, Алла Сергеевна, до завтрашнего утра!

– Но, Андрей Сергееич...
– заблеяла та, Андрей выгнул бровь, и та, поджав губы, шустро смоталась.