— Вылазь, брат, вылазь, набирай силу, вишь, солнышко как греет. Благодать! Скоро сеять будем.

За мостиком, перекинутым через овражек, по бокам которого еле заметно покачивались набухшие вербы, кузнец свернул с тракта на проселочную дорогу. Здесь, куда ни кинь взглядом, лежало широкое ровное поле, вспаханное под зябь. Федор Иванович соскочил с саней. Придерживаясь одной рукой за передок, он другой прикрыл глаза от солнца и внимательно посмотрел на поле.

«Bo-время, с осени продисковали», — подумал он и, опустившись в сани, задумался.

Еще осенью об этом поле был у кузнеца крупный разговор с бригадиром тракторной бригады Иваном Клевакиным. Дело было так. Проезжая на дальний стан мимо пахоты, Федор Иванович заметил, что пласт то стоял ребром, то горбился, а в одном месте тракторист просто почиркал по земле лемехами и оставил большой участок с огрехами.

— Вспахали тяп-ляп, — сердился тогда кузнец и, не утерпев, снова соскочил с саней, привязал лошадь и зашагал по полю. Пнул всердцах пласт. Тот перевалился, обнажив бледные побеги сорняков. Федор Иванович покачал головой.

«Вылезут проклятые, — подумал он о сорняках, — весной сил возьмут. Надо будет сказать Якову Сергеевичу, председателю, — решил он. — Разве это работа?»

«Ивану Клевакину только бы скорее сводку дать в район, чтобы не ругали, — размышлял Федор Иванович, — да и полевод тоже хорош. Нет, чтобы посмотреть, как пашут — носится со своим блокнотом на коне, как угорелый, и не видит сверху... А зяби-то разлежаться надо. Работнички! — Федор Иванович всердцах даже выругался и, заложив руки за спину, поспешно зашагал к лошади. На стан приехал сердитый. Распряг коня и, стреножив, пустил его за колок. Кузнец зашел в помещение и, взяв газету, сел на лавку.

«...Хорошая ранняя подготовка зяби — залог получения высокого урожая», — прочел он и аккуратно сложил газетный лист.

«Покажу полеводу, а заодно и Клевакину, — решил Федор Иванович и, просмотрев журналы, вышел из помещения. Председатель с полеводом были на току. Кузнец подошел к куче зерна и, разглядывая крупную тяжеловесную пшеницу, стал перекатывать зерна на ладони.

— Хлеб добрый!

Увидев председателя колхоза, он сказал ему:

— Вот что, Яков Сергеевич, догляду у тебя мало за бригадой Клевакина.

— А что? — спросил тот.

— Третье поле под зябь плохо вспахано. Дисковать надо. А то весной сорняков не оберешься. Известно ведь, если зябь плохая — не жди урожая.

— Хорошо передам полеводу, — согласился тот.

Прошло недели две. Федору Ивановичу нужно было опять ехать по делу мимо третьего поля. Пласты торчали попрежнему и из-под них выпирала, разрастаясь, трава. На огрехах, среди побуревших сорняков и стерни, висели серебристые нити паутинок и шмыгали бойкие полевки.

— Ведь сказано было. Придется на общем собрании поговорить. — Федор Иванович в тот же день вернулся домой рано. Вечером должно быть собрание. Поужинав, кузнец направился в клуб. Народ там уже собрался. Федор Иванович сел поближе к стене.

Собрание открыл председатель. Слушали доклад о подготовке к весеннему севу. Федор Иванович, как и все колхозники, ловил каждое слово докладчика, в душе старого кузнеца росла гордость за достигнутые колхозом успехи.

Вместе с этим Федор Иванович знал, что много нужно еще сделать для того, чтобы колхоз жил богаче. То, что выросло поголовье скота и сбор зерна перевалил за довоенный уровень, выросли доходы — это хорошо, но вот огрехи еще есть, — это плохо!

— Есть, товарищи, вопросы?

— Есть! — Кузнец поднялся.

— Почему третье поле до сих пор не продисковано?

— Мой недогляд, — ответил председатель, густо краснея. — Понадеялся на полевода. Думал, сделает.

— Хорошо. Но мы еще прений не открывали, — заметил сидевший в первом ряду счетовод.

— Пусть говорит, — сказал председатель, разыскивая глазами Клевакина.

— Прения прениями, а человеку дайте сказать, — послышалось в зале.

— Так вот, — кузнец пригладил бороду. — Для того чтобы вырастить такой урожай, надо посмотреть, все ли у нас готово?

— Правильно! Правильно! — зашумело собрание.

— И землю готовить заранее, — продолжал Федор Иванович. — Весна — она не ждет. Она год кормит. Понимать надо. Ты, Яков Сергеевич, заставь завтра же Ивана Клевакина диски с боронами пустить на третье поле. — Кузнец в упор посмотрел на председателя.

Толстенький, кругленький, широколицый Клевакин, подпрыгнув, словно на пружинах, вдруг заговорил, не попросив слова, с самой задней скамейки:

— Вы, Федор Иванович, не очень на нас нападайте, сорняки на полях не мы, трактористы, развели... И, если уж на то пошло, нет у нас в инструкции такого параграфа, чтоб с осени зябь боронить и культивировать.