– Эмбер Роуз Эдвардс – он использует моё полное имя только тогда, когда говорит серьезно.
– Ты скажешь мне прямо сейчас или я не позволю тебе кататься на машине вместе со мной. Ты понимаешь?

Я рассержено скрестила руки.

– Отлично. Мой воображаемый друг сказал мне сделать это.

Мой друг свирепо посмотрел на меня, и я испугалась, что он собирается покинуть меня. Пожалуйста, не покидай меня. Пожалуйста, не покидай меня.

Отец ловит мой взгляд, и искра его смерти всплывает через его прикосновения – и темнота. Я вздрагиваю, когда он поворачивается ко мне со строгим выражение лица.

– Эмми, ты должна игнорировать его, хорошо? – говорит он, взгляд его серых глаз смягчается.
– Ты не можешь иметь воображаемых друзей – люди подумают, что ты сумасшедшая. И мы не можем позволить им так думать.

– Но я не хочу, чтобы он уходил.

– Ну, он должен. Время ему уходить. Ты понимаешь? Никаких воображаемых друзей. Никогда.

– Прекрасно… уходи, друг, - слезы стоят в уголках глаз, пока мой друг растворяется в воздухе.
– Это не справедливо.

– Жизнь не справедлива, - говорит отец, помогая мне слезть с багажника, - чем раньше ты поймешь это, тем легче будет жизнь.

Я возвращаюсь обратно к банке и начинаю убирать беспорядок, собирая монеты и винты в неё.

– И, Эмми, - отец снова залезает под машину – если он когда-нибудь вернется, ты должна сказать ему, чтобы он убирался.

– Хорошо, - хмурюсь я, бросая пенни в банку. Пока отец под машиной, я рискую взглянуть в пустой угол, тайно надеясь, что мой друг вернется. Но он не возвращается, и мое сердце болит. Он единственный человек, которого я встречала, кто понимает смерть так, как понимаю я.

Глава 1

Тринадцать лет спустя...

Я люблю кладбище. Тут тихо и спокойно – это единственное место, где я отдыхаю от смерти. Я терпеть не могу людные места, набитые голосами и жизнью. Больно находиться среди жизни. Люди не понимают, как близко находится смерть, прямо за их плечами, вокруг квартала, в конце улицы. Она везде, и я единственная, кто знает, где она прячется. Я вижу смерть каждый день, но кладбище уже мертвое.

Луна яркая сегодня ночью, ей остается немного, чтобы быть полной. Сухие листья падают с дуба, а воздух четко пахнет осенью. Надгробия покрывают землю, и легкий туман застилает хрустящую траву. Я прислоняюсь к стволу дерева с открытым блокнотом и ручкой в руках, строчу слова, которые важны для меня.

 Кладбище мое чувство комфорта, мое святилище в мире тьмы, один кусочек света в моей жизни.

Я убираю кончик пера со страницы и перечитаю слова. Я звучу одержимой смертью, как Эдгар Аллан По или Эмили Дикинсон, но смерть — это огромная часть меня. С обычным прикосновением я узнаю, когда кто-то умрет. И будет ли им больно. Будет ли их жизнь украдена.

Я кладу блокнот на траву и сую ручку в корешок. Натягиваю капюшон поверх головы, скрещиваю руки и пялюсь на заброшенную улицу. Один из уличных фонарей мерцает, и собака лает за передними воротами дома из красного кирпича. Я гляжу на свои часы. Уже очень поздно. Я хватаю блокнот и иду через кладбище. Земля сырая и тяжелая, и моя черная обувь погружается во влажную грязь. Я вижу надгробия; большие, маленькие, сложные, простые. Я задаюсь вопросом, являются ли детали надгробия определением человека, который лежит под ним. Если оно большое и красивое, то значит ли это, что они были любимы многими? Или они были одинокими, но имели много денег? Заявляют ли маленькие и простые, что они жили одиноко? Или они всего лишь были не богатыми?

Я вероятно единственная сумасшедшая настолько, чтобы гулять вокруг с такими мыслями.

Ветер воет, поднимает кучу пыли. Я опускаю подбородок ниже, пробираясь сквозь пыль к передним воротам, пока пряди черных волос закрывают мое бледное лицо и серые глаза, и липнут к моим пухлым губам. Моя обувь цепляется за угол могилы, и я падаю лицом в траву. Блокнот вылетает у меня из рук, и моя голова ударяется об угол надгробия.

– Оу, - бормочу я, схватившись за голову, и размазываю грязь по щеке. Мой взгляд путешествует вверх по застывшей фигуре в капюшоне с опущенной вниз головой и косой в руке.

– Мрачный жнец, да? – я поднимаюсь на ноги, разминая их, и поднимаю голову вверх.
– Спорю, ты знаешь какого это, не так ли? Быть окруженным смертью все время? Держу пари, ты понимаешь меня.

Ветер яростно поднимает мой блокнот и уносит его прочь. Защищая глаза от пыли, я гонюсь за ним. Он танцует среди листвы и скользит вокруг травы, наконец-то останавливаясь напротив парящей ангельской статуи на углу кладбища. Я спешу за ним. Черный ворон стремится вниз с одного из деревьев и кружит надо мной.